Трое в лодке (не считая собаки)

"Fancy Jim Bates and Joe Muggles and Mr. Jones and old Billy Maunders all telling you that they had caught it.	— Так, значит, Джим Бэйтс, и Джо Магглс, и мистер Джонс, и старый Билли Маундерс говорили вам, что они ее поймали?
Ha! ha! ha!	Ха-ха-ха!
Well, that is good," said the honest old fellow, laughing heartily.	Вот это здорово! — восклицал честный старик, весело смеясь.
"Yes, they are the sort to give it me, to put up in my parlour, if they had caught it, they are!	— Как же! Такие они люди, чтобы отдать эту форель мне и позволить повесить ее в моем трактире если они сами ее поймали. Как бы не так.
Ha! ha! ha!"	Ха-ха-ха!
And then he told us the real history of the fish.	И он рассказал нам правду об этой форели.
It seemed that he had caught it himself, years ago, when he was quite a lad; not by any art or skill, but by that unaccountable luck that appears to always wait upon a boy when he plays the wag from school, and goes out fishing on a sunny afternoon, with a bit of string tied on to the end of a tree.	Оказалось, что это он поймал ее много лет назад, когда был еще совсем мальчишкой. Ему помогло не искусство, не уменье, а то непонятное счастье, которое, кажется, всегда поджидает шалуна, удирающего из школы, чтобы поудить в солнечный день на веревочку, привязанную к ветке.
He said that bringing home that trout had saved him from a whacking, and that even his school-master had said it was worth the rule-of-three and practice put together.	Он говорил, что, принеся домой эту форель, избежал здоровой порки и что даже школьный учитель сказал, что такая форель стоит тройного правила и умножения многозначных чисел, вместе взятых.
He was called out of the room at this point, and George and I again turned our gaze upon the fish.	В эту минуту трактирщика вызвали из комнаты, и мы с Джорджем снова обратили взоры на форель.
It really was a most astonishing trout.	Это, право же, была удивительная рыба.
The more we looked at it, the more we marvelled at it.	Чем больше мы смотрели на нее, тем больше изумлялись.
It excited George so much that he climbed up on the back of a chair to get a better view of it.	Джордж до того заинтересовался ею, что влез на спинку стула, чтобы рассмотреть получше.
And then the chair slipped, and George clutched wildly at the trout-case to save himself, and down it came with a crash, George and the chair on top of it.	И вдруг стул качнулся, и Джордж изо всех сил вцепился в ящик, чтобы удержаться, и ящик полетел вниз вместе со стулом и Джорджем. — Рыба!
"You haven't injured the fish, have you?" I cried in alarm, rushing up.	Ты не испортил рыбу? — испуганно крикнул я, бросаясь к Джорджу.
"I hope not," said George, rising cautiously and looking about.	— Надеюсь, что нет, — сказал Джордж и осторожно поднялся.
But he had.	Но он все же испортил рыбу.
That trout lay shattered into a thousand fragments-I say a thousand, but they may have only been nine hundred. I did not count them.	Форель лежала перед нами, разбитая на тысячу кусков (я говорю — тысячу, но, может быть, их было и девятьсот, — я не считал).