Трое в штатском. Книга вторая

– Василиса, – я представилась сама. Эти Звездиновские ритуалы очень быстро утомляют.

– Марина.

– Вера, – произнесла и художница. – Официоз у нас здесь сегодня не в моде.

– Это ваши работы? – не удержалась я от догадки, помня, что Маугли называл автора Верочкой, да и ждали ее все именно в этом зале, наверняка не случайно.

– Да, – она улыбнулась. И опять по ее лицу скользнуло напряжение.

– Невероятно, что можно увидеть, когда знаешь, что ищешь…

– Я не ищу, – перебила меня Вера. – Я это вижу, и мне это нравится. – Она помолчала. – Иногда хочется… – вновь замолчала, словно опомнилась. И опять эта неестественная волна, словно рябь на лесном озере. Вот и у меня уже ассоциации с природой. Она умеет быстро захватить в свою иллюзию. А впрочем, разве это иллюзия?

– Алексей Михайлович, – она повернулась к Звездину. – Давайте поднимемся наверх.

– Да, конечно, – Звездин слегка засуетился, посмотрел на меня. – Так я позвоню.

– Конечно, звоните.

Мы вновь остались с Маринкой наедине и наконец получили возможность спокойно заняться тем, зачем пришли.

Глава 2

Он действительно звонил вечером, но я успела изрядно измотаться на жаре, да и после выставки хотелось побыть наедине со своими мыслями. Только после его звонка, подумалось, а ведь я ему не давала свой телефон. Впрочем, у нас есть общие знакомые… а может и давала раньше, да забыла… да нет, был, был, но он его не потерял, не выкинул, сохранил ведь мерзавец зачем-то. Интересно, позвонил бы, если бы случайно не встретились? А впрочем… Я вернулась к мечтам и впечатлениям о выставке. А на следующий день снова была жара и снова работа. И Маринка была занята, навестила меня всего пару раз, мы сходили покурить, болтали опять же о выставке. Я ей благодарна. Действительно это был подарок. Потом Маринка умотала в городскую командировку, а я углубилась в проект. Вообще-то работы многовато, а хочется в отпуск. И после вчерашней культурной программы хочется еще сильнее. Хочется уже очень. И тоска такая по мольберту. Ну вот, есть же настроение, и именно сейчас совершенно нет возможности.

К вечеру поднялся легкий ветерок, прямо специально для меня. Вышла из проходной, и с ветром явился Звездин. Вернее, сначала у носа явился из воздуха букет сирени (ну это уже ни в какие ворота не лезет, он просто не имеет права знать, что я люблю сирень, я ему этого не говорила), следом образовалось довольное лицо. И где этот самодовольный тип узнал о моих пристрастиях?

– Хотел сделать сюрприз, – виновато произнес он. Похоже выражение моего лица красноречивее любых слов.

– Ух ты, – я вцепилась в толстый букет. Гадство! Он применяет запрещенные приемы. Сирень меня деморализует.

– Простите, Василиса, что я так спонтанно, – голос стал увереннее. Мерзавец. – Но вы вроде вчера по телефону не дали жесткого отказа.

– Я и согласий никаких не давала, – огрызнулась я, утопая в чарующем аромате. Ох, слабенько огрызнулась. Ох слабенько.

– Хотел позвонить сегодня, но совершенно не было времени. Решил сюрпризом.

– Я люблю сирень, – призналась я, глянув на Звездина через букет. Кажется, физиономия моя цветет. А он и рад, гад.

– Я заказал столик в ресторане, – совсем неуверенно тянет. Еще бы. Сейчас, я соберусь и скажу ему все, что думаю о его самоуверенности… сейчас… сейчас, еще чуть-чуть… сейчас ему конец… ну-у, сейчас… еще раз понюхаю цветы.

– Заказал на восемь. Подумал, вам же надо собраться. К тому же вы будете ругаться, что без спроса, потом я буду извиняться и просить прощения и снова вас уговаривать… ну, вобщем, я так подумал, часа два нам хватит? А то вам же завтра на работу. Да и мне, честно говоря.

– Я терпеть не могу, когда за меня решают, – какого черта я ему объясняю? Я должна развернуться и молча уйти… сирень. Вот гад.

– Виноват, – Звездин уронил голову. – Готов к любому наказанию. Чем могу загладить вину?

– Самосожжение, – жестко отчеканила я.

– Хорошо, – вздохнул он. – Только одна просьба. Последняя, прошу заметить.

– Какая?

– Часов в девять приступить. После ресторана.

– Ох, – я уже всерьез задумалась. – Я не планировала, как-то…