Троеточие…

– Не делай мне нервы, Ильинский, – Ксеня устало смотрела на сияющего сына. – И прекрати издеваться над педагогами! То у тебя понос, то зубы, то в райком комсомола вызвали… Ну какой райком? Кому ты там нужен, стиляга?

– А у меня почерк самый красивый, и комсорг с собой взяла – комсомольские билеты выписывать! – По хитрой Сашкиной роже было видно, что он врет не краснея.

– Знаю я, где и кому ты билеты выписываешь! Смотри, внука мне до окончания школы не выпиши. Дай шанс человеку.

– Ну что? – вечером поинтересуется Панков. – Как там английский?

– Как моя жизнь, – отмахнется Ксеня. – Бьет ключом, норовит по голове.

– Давай я с ним поговорю?

– Давай подождем неделю, ну или до первой жалобы этого препода. Он вроде помоложе, моднее, может, победит нашего упрямца.

Панков вздохнул и уставился на свою обожаемую Ксаночку:

– Считаешь, как в поговорке: «Бог любит троицу»? Ну ладно, будем посмотреть.

И третий репетитор не подвел. Он поинтересовался у юного горе-музыканта из школы Столярского, что, кроме классики, тот слушает, и на следующий урок принес настоящий фирменный винил. Триумфальная популярность Битлов разбивалась о «железный занавес», но ее брызги с моряками долетали и до Одессы. Плакаты и пластинки стоили целое состояние. И Сашка буквально оцепенел с первого звука.

– Это Битлы. Здесь мощнейшая вещь «Плизз, плизз» – «Пожалуйста, пожалуйста». Свежак. Этого года. И вот ты тоже плизз-плизз, переведи остальной текст песни на следующее занятие. Я пластинку оставлю. Из дому не выносить, друзьям в руки не давать. Головой за нее отвечаешь…

Так Сашка попал в новый мир, и уроки английского из обузы превратились в самое увлекательное времяпрепровождение. Кроме того, надоевшее фортепиано вдруг получило второй шанс. Он разбирал тексты и подбирал мелодии.

Ксения не сказала ни сыну, ни мужу, что третьего репетитора ей присоветовал знакомый полковник милиции, мол, практикует раз в месяц с экскурсиями и фарцует понемножку, но не зарываясь, чтоб место не потерять. Ксеня с ее торговыми поставками могла открыть такому хорошему педагогу много перспективных гостиничных и ресторанных дверей, да и платила за уроки по высшему разряду.

Через месяц юный Сансаныч заявит маме с отчимом:

– Мне срочно нужна гитара.

– Я думаю, срочно нужен ремень, но уже поздно, – отозвался Панков, не отрываясь от ужина.

– Какая конкретно гитара – любая или особенная? – Ксения Ивановна потакала всем увлечениям сына – от стрельбы и кружка юного радиотехника до самых дефицитных шмоток.

– Любая, пока научусь.

– В шестнадцать самое время думать о работе и карьере, – буркнул Панков, – и не смей говорить, что ты решил стать ресторанным лабухом.

Ксеня примирительно накрыла ладошкой руку мужа:

– Илья, подожди. Сашенька, сы́ночка, сказать, шоб я была счастлива, так нет, другое дело, если бы ты захотел вдруг скрипку.

– Ну мама! Кстати, Илья Степанович, а что, в Столярского стали делать инженеров вместо лабухов? – Сашка уже видел, как у поджавшей губы мамы смеются глаза. Она еле сдерживалась.

– У Вовки Косько была, он забросил давно, теперь у Женьки на стене пылится. Поедешь завтра, попросишь. Думаю, Женька будет рада сдыхаться.

– А мог бы на нее сам заработать, – продолжал ворчать Панков. – Мать твоя в шестнадцать уже пахала в полный рост. Сама себя обеспечивала и семье помогала. А ты прям весь в учебе!

Сашка улыбнулся:

– Так может, это для заработка?

Как же он сам не догадался? Вот адиёт! – Сашка после разговора с родителями рванул по Свердлова к пятому трамваю. Через двадцать минут он уже был в Аркадии. Потом вернулся в центр, заглянул к однокласснику на Розы Люксембург. Фимочка понял Сашку с полуслова. И вместе они пошли гулять до Энгельса, к парку Шевченко, где жила главная отличница, тихая как мышь Мирочка. Уговорить Мирочку оказалось сложнее всего. Сашка не знал, что Мира давно и безнадежно в него влюблена, но так преданно на нее смотрел и так жалостливо просил, что она, краснея до ушей, через два часа доводов и аргументов Фимы и Сашки согласилась.

Ксения Ивановна Беззуб не зря столько сил и средств вкладывала в образование единственного сына. Со всей врожденной предприимчивостью он применил накопленные знания на практике. В ближайшую субботу троица уже подрабатывала, правда, днем, зато в «Жемчужине», самом модном ресторане Аркадии. Гитара была нужна Сашке позарез – на танцплощадках были деньги, а вот фортепиано чаще всего не было. Молодых недорогих музыкантов брали на работу, тем более, что помимо советского репертуара они по заявкам отдыхающих исполняли и полублатные песни, и даже запрещенные рок-н-роллы.

Мирочка боялась дышать, когда Ильинский, сидя в ее комнате в метре от нее, выписывал ей русскими буквами английские слова следующих песен и с хохотом ставил пластинки и произношение.