Троецарствие

Слезы потоком полились из глаз Дун Чэна. Всю ночь он не мог уснуть. Утром, положив указ на столе в кабинете, он погрузился в размышления о том, как уничтожить Цао Цао. Дун Чэн думал долго, но ничего не мог решить и, сидя, заснул.

Случилось так, что в этот час явился ши-лан[88] Ван Цзы-фу. Привратник, зная, что Ван Цзы-фу друг Дун Чэна, не посмел остановить его, и тот прошел в кабинет. Ван Цзы-фу увидал, что Дун Чэн спит, облокотившись на стол и прикрывая рукавом кусок шелка, на котором виднелся иероглиф «Чжэнь»[89]. Ван Цзы-фу потихоньку вытащил указ, прочитал его и спрятал в рукава, потом окликнул Дун Чэна:

– Как вы себя чувствуете, дядюшка императора? Почему вы уснули, сидя за столом?

Дун Чэн открыл глаза и, не найдя на столе указа, позабыл о всяких церемониях; руки и ноги у него задрожали.

Ван Цзы-фу продолжал:

– Вы замышляете убийство Цао Цао. Я обязан об этом донести!

– Если вы это сделаете, Ханьский дом прекратит свое существование, – со слезами молвил Дун Чэн.

– Я пошутил, – успокоил его Ван Цзы-фу. – Могу ли я изменить Ханьскому дому? Ведь еще мои предки пользовались его милостями! Я хочу всеми силами помочь вам, брат мой, уничтожить злодея.

– Это было бы счастьем для Поднебесной! – с облегчением вздохнул Дун Чэн.

– Давайте все обсудим. Я не пожалею свой род, чтобы послужить ханьскому государю.

Дун Чэн взял кусок белого шелка, написал на нем свое имя и прозвание; Ван Цзы-фу сделал то же и сказал:

– У Цзы-лань – мой большой друг, надо с ним посоветоваться.

– Из придворных чинов только чаншуйский сяо-вэй Чун Цзи да и-лан[90] У Ши – мои близкие друзья. Несомненно, они будут с нами заодно, – произнес Дун Чэн.

И тут, словно на зов, пришли Чун Цзи и У Ши.

– Небо помогает нам! – воскликнул Дун Чэн и попросил Ван Цзы-фу спрятаться за ширмой. Он сам ввел гостей в кабинет и усадил.

Выпив чаю, Чун Цзи спросил:

– Вас не возмущает случай на охоте в Сюйтяне?

– Да, конечно, но что же можно сделать? – ответил Дун Чэн, стараясь казаться равнодушным.

– Я поклялся убить злодея, да некому помочь мне, – признался У Ши.

– Уничтожить злодея на пользу государству – за это и умереть не обидно! – присоединил свой голос Чун Цзи.

– Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести! – пригрозил Ван Цзы-фу, выходя из-за ширмы. – И дядюшка императора это подтвердит!

– Преданному слуге императора смерть не страшна! – гневно заявил Чун Цзи. – Если мы умрем, то станем духами-хранителями династии Хань. Это лучше, чем прислуживать государственному преступнику, как это делаете вы!

– Вот как раз по этому делу мы и хотели пригласить вас. Мой друг просто пошутил…

С этими словами Дун Чэн вытащил из рукава указ и показал его Чун Цзи и У Ши. Те безудержно зарыдали. Тогда Дун Чэн попросил их вписать свои имена, а Ван Цзы-фу сказал:

– Погодите, я приведу У Цзы-ланя.

Вскоре он вернулся вместе с У Цзы-ланем, и тот тоже приписал свое имя. После этого они перешли во внутренние покои отдохнуть и выпить вина. Но тут доложили, что Дун Чэна спрашивает силянский тай-шоу Ма Тэн.

– Скажите, что я заболел и не могу принять его.

– Я видел, как он выходил из ворот дворца в парчовом халате с яшмовым поясом! – обиженно воскликнул Ма Тэн. – Зачем он притворяется больным, ведь я не без дела явился к нему!

Привратник передал эти слова Дун Чэну, тот извинился перед гостями и вышел в приемную к Ма Тэну. После взаимных приветствий они уселись, и Ма Тэн сказал:

– Я был принят государем и теперь возвращаюсь домой. Вот зашел к вам проститься, а вы почему-то отказались меня видеть.

– Я, недостойный, захворал, – пожаловался Дун Чэн, – моя вина перед вами велика.

– По вашему лицу не заметно, что вы больны…

Дун Чэн промолчал. Ма Тэн встал, негодующе встряхнул рукавами халата и со вздохом направился к крыльцу.

– Нет, такие люди не спасут государства! – как бы про себя пробормотал он.

– Каких людей вы имеете в виду? – остановил его Дун Чэн, задетый этими словами.

– Случай на охоте в Сюйтяне наполнил грудь мою гневом! – промолвил Ма Тэн. – И уж если вы, близкий родственник государя, можете проводить время за вином и не думать, как наказать злодея, то где же найти таких людей, которые помогли бы династии в беде и поддержали ее в несчастьях?

– Чэн-сян Цао Цао – великий государственный муж и пользуется доверием императорского двора! Как вы решаетесь на такое дело? – притворился изумленным Дун Чэн.

– Вы все еще считаете злодея Цао Цао благородным человеком! – возмутился Ма Тэн. – Люди, которые цепляются за жизнь и боятся смерти, недостойны решать великие дела!

– Потише, поблизости много глаз и ушей! – прервал его Дун Чэн.

Убедившись в том, что Ма Тэн честный и справедливый человек, Дун Чэн показал ему указ. От волнения волосы зашевелились на голове Ма Тэна, и он до крови закусил губы.

– Когда вы приступите к делу, мои силянские войска помогут вам, – решительно заявил Ма Тэн.

Дун Чэн познакомил его с остальными и попросил вписать свое имя в список. В знак клятвы Дун Чэн смазал кровью уголки рта.