Троецарствие

– А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? – спросил Лю Бэй.

– О нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей! – сказал Цуй Чжоу-пин. – До свиданья!

Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.

– Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого негодного школяра! – ворчал доро́гой Чжан Фэй.

– Это мудрые рассуждения отшельника! – поправил брата Лю Бэй.

Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй велел привести коня.

– Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! – раздраженно заметил Чжан Фэй. – Велите слуге позвать его, и все тут!

– Помолчи-ка ты лучше! – прикрикнул на брата Лю Бэй. – Тебе известно, что Мын Цзы сказал: «Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем – это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь». Ведь Чжугэ Лян – величайший мудрец нашего времени! Можно ли его просто позвать?

Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.

– Воевать сейчас нельзя – зима, – проворчал Чжан Фэй. – И зачем только понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека? Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!

– Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! – заявил Лю Бэй. – Если ты боишься холода, можешь возвращаться!

– И смерти не боюсь, не то что холода! – вспыхнул задетый Чжан Фэй. – Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!

– Поменьше болтай! Едем дальше! – ответил Лю Бэй.

Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.

И подвигов не совершал, и славы еще не стяжал он,Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинулЛачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.

Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляяСужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.

Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,А все же героев таких на свете не сыщется целом.

Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:

Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основуДинастии заложил, сиявшей четыреста лет.Сановники злые пришли, и царственный род истощился,И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,

И черной змеею раздор обвил императорский трон,Разбойники, как муравьи, повсюду кишат в Поднебесной,Коварных героев толпа со всех налетает сторон.Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.Пусть каждый живет для себя – и жизнь наша будет спокойна,А будут ли нас прославлять в грядущем, не все ли равно!

Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.

– Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! – воскликнул Лю Бэй, слезая с коня и направляясь в трактир.