Трофей мажора (СИ)

Меня так бесит, что он, зная, из-за чего я пришла, по-прежнему не отвечает на вопрос. Он понимает, что нравится мне и делает это специально, я тоже догадливая. И начинаю заводиться. Мне хочется поставить этого наглого мажора на место.

— А, по-моему, ты просто самовлюбленный придурок.

— Что плохого в том, что я люблю себя? — спокойно интересуется он.

— В этом, может, и ничего плохого, но в том, что ты придурок — хорошего мало!

На меня накатывает раздражение, а Антон пожимает плечами, продолжая вертеть в руках телефон.

— Ты просто сопротивляешься своим чувствам и это тебя злит.

— Меня злит, что ты не поцеловал…

Я спотыкаюсь на полуфразе и начинаю задыхаться. Зачем я это сказала?

Боже, боже, боже.

Он самоуверенно усмехается и наклоняется к моим губам. Я замираю, стараясь не потеряться в нахлынувших эмоциях.

— Просто признайся и все будет, — говорит он тихо.

Мне все труднее разбирать его голос, я дрожу.

Хорошо, я скажу, раз этот придурок так хочет.

— Ты мне нравишься…

Он улыбается, но отрицательно машет головой.

— Нет, Варвара, ты говоришь не правду, — шепчет он, почти прикасаясь к моим губам и меня беспощадно топит в мурашках. Но потом отклоняется, не отрывая от меня своих серых глаз. — Ты же знаешь, что я все вижу.

— Тогда почему я должна говорить?

— Потому что я хочу услышать.

Я делаю над собой усилие и вбираю кислород. Мне хочется ему врезать и одновременно зацеловать до смерти. Такое вообще возможно? Я ненавижу его, но одновременно влюблена.

Вдох.

Выдох.

— Я влюбилась в тебя…

Глава 29

— Я влюбилась в тебя…

И после этих слов сама поражено распахиваю глаза.

О, зачем я это произнесла?!

Что за неоправданная смелость? Для меня это так странно и импульсивно. Как я могла переступить черту, как я могла такое сказать, смотря прямо в его насмешливое лицо?

Невидимым током грудь прошибает, кровь по венам разгоняется, во рту становится сухо, а ноги предательски немеют. Мышцы скованные, как и дыхание, которое я пытаюсь всеми силами привести в годность.

Я явно действую вопреки здравому смыслу, и контроль уже утерян. Безвозвратно.

Сказанного не вернешь. Слово не воробей…

… и так далее.

А мажор не удивлен, ему все это в кайф.

Улыбнулся победно, губы медленно облизнул, повернулся и телефон на диван откинул, словно, уже за ненадобностью.

Для чего это? И причем тут вообще, его телефон?

Он этим действием сильно меня задевает, я определённо теряю остатки равновесия и благоразумия.

У меня и не было весомых причин ждать его ответных чувств, но обычно на такое признание говорят хоть что-то.

А он молчит.

И мне так пусто.

Я ведь не напугала его? Я же не клялась в вечной любви и преданности на крови, а лишь сказала о легкой влюбленности, которая так внезапно нарушила мою спокойную размеренную жизнь.

И… мне показалось, что он рассчитывал на это признание. Он добивался от меня этих слов.

Еще тогда в спальне у меня от одного его взгляда мурашки пошли, но я не ожидала, к чему это все приведет. Эти чувства не получилось отвергнуть, хотя я не сильно сопротивлялась, а просто поддалась непрерывному течению.

От оглушающей тишины, пронизывающей пространство комнаты в ответ на мои слова, мне становится дико холодно, и тут же безумно жарко, поэтому, решив сбежать от неконтролируемых перепадов температуры, а также, возникшей неловкости, я толкаю Антона в обнаженную грудь, чтобы вырваться.

— Придурок!

Знаю, знаю, странно слышать это после такого весомого признания. Ну, а что я должна делать?

Упасть на колени и молить о взаимности?

Его величество не дождется от меня такой несдержанности. Он итак, много получил, пусть возрадуется и корону поправит.

— Ты сумасшедшая?! — от неожиданности он отступает на шаг назад, но успевает схватит мою руку, прежде чем я дам деру. — Тормози!

— А ты… ты… ты придурок!

— Повторяешься!

Я поворачиваюсь к нему спиной и делаю попытку испариться, или, хотя бы, достичь ручку такой желанной мне двери, но он перехватывает меня за талию, ставит на место, поворачивая к себе и заставляя вновь взглянуть ему в глаза. Серые холодные океаны.

Главное не нырнуть и не утонуть прямо сейчас.

— Придурок, сказала же!

— Да, я понял уже, — он вздыхает, глядя в упор и хрипло посмеиваясь, по кончику носа мне щелкает, как бы невзначай. — Тебе пора придумать что-нибудь новое, неМалявка.

Дельный совет, но новое я уже ляпнула, и тут же об этом пожалела. Не буду больше отступать от протоптанной дороги и выходить на пути неизведанного. Так и заблудиться, случайно, можно.

— Придурок! Тебе это прозвище Навеки вечные! И… отпусти! Отвали!

— Хорошо, — он кивает, продолжая улыбаться, руки разжимает, ладони разводит в жесте «сдаюсь». — НеМалявка, давай… остынь. Я сейчас футболку надену, и мы сходим куда-нибудь, хорошо?

— Хорошо, — отхожу к бильярдному столу, вырываясь на свободу.

Важно киваю.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

И действительно остываю. Да, мне определенно становится легче. Ритмы жизнедеятельности почти восстановлены.

Я сказала Почти.