Троя

— Мойра проснулась, — сообщил Никто.

Ведьма захлопала ресницами.

— Мойра? Почему именно сейчас?

— Не знаю, — ответил гость, — но у неё тело юной Сейви. Мы повстречались перед моим отлётом с этой Земли. Правда, так и не поговорили.

— Тело Сейви? — эхом откликнулась хозяйка. — Что же она задумала? И почему теперь?

— Помыслил, — подал голос Калибан за спиной Никого, — Он сотворил старушку Сейви из нежной глины для сынка, чтоб тот мог укусить и грызть, прибавив сот медовых и стручки, жевать ей шею, покуда пойло не вспенится, — и разом вылакать, да так чтобы мурашки в мозгах забегали!

Сикоракса встала, приблизилась к мужчине, подняла руку, словно желая коснуться его обнажённой груди, но вдруг отпрянула. Калибан зашипел и присел на корточки, выгнул спину, свесил перепончатые лапы между могучими ногами, прижав ладонями к полу, и злобно вытаращил глаза. Однако продолжал оставаться там, где ему было велено.

— Тебе известно, — мягко промолвила хозяйка, — я не могу послать сына предупредить Сетебоса-отца о Тихом.

— Мне известно, что эта… тварь… тебе вовсе не сын, — возразил Никто. — Ты создала его из дерьма и бракованной ДНК в баке зелёной слизи.

Чудовище со свистом втянуло воздух и снова зачастило свою жуткую тарабарщину. Сикоракса знаком велела ему замолчать.

— Знаешь ли ты, что твои друзья-моравеки прямо сейчас поднимают на орбиту более семисот чёрных дырок? — осведомилась она.

Мужчина пожал плечами.

— Не знал, но буду рад, если так.

— Откуда взялся этот груз?

— Тебе виднее. Семьсот шестьдесят восемь боеголовок с чёрными дырами? Есть лишь одно место.

— Невозможно, — отрезала ведьма. — Я заключила затонувшую посудину в силовой кокон около двух тысячелетий назад.

— А мы с Сейви раскрыли его больше века назад, — ответил Никто.

— Да, я наблюдала, как вы с этой сучкой возились со своими смехотворными замыслами, — произнесла Сикоракса. — Какого чёрта вы чаяли достичь, устраивая туринские подключения к Илиону?

— Это была подготовка, — сказал мужчина.

— К чему? — засмеялась хозяйка. — Мечтаешь устроить встречу двух человеческих рас? Это же несерьёзно. Греки, троянцы и весь их род слопают ваших беспомощных «старомодненьких» и не подавятся.

Гость пожал плечами.

— Отмени войну с Просперо, а там посмотрим.

Сикоракса с грохотом опустила винный кубок на прикроватный столик.

— Оставить поле битвы престарелому выродку? — рявкнула она. — Ты, наверное, шутишь?

— Нет, — отвечал Никто. — Существо, называющее себя Просперо, выжило из ума. Дни его сочтены. Спасайся, пока и тебя не обуяло безумие. Давай покинем этот край, Цирцея. Только мы с тобой.

— Покинуть? — глухо и недоверчиво переспросила ведьма.

— Я знаю, твой остров оснащён термоядерными двигателями, а также генераторами чёрных дыр. Мы можем улететь к далёким звёздам, выше звёзд. Если вдруг одолеет скука, шагнём сквозь портал Калаби-Яу и предадимся телесным утехам в любом уголке вселенной, на любом из витков истории. Мы будем сменять века и тела подобно тому, как другие меняют одежды, будем перемещаться во времени, чтобы участвовать в собственных постельных сценах. Воздуха и еды здесь хватит на тысячу лет — даже на десять тысяч, если захочешь.

— А ты не забыл кое-чего?.. — Сикоракса встала и вновь принялась ходить. — Ты же кратковечный. Лет через двадцать мне придётся кормить тебя с ложечки, а после менять замаранное бельё. А уже через сорок — тебя не станет.

— Однажды ты предлагала мне бессмертие. Омолаживающие баки по-прежнему здесь, на острове.

— Но ты отверг мой дар! — воскликнула женщина.

И, схватив со стола увесистый кубок, запустила им в гостя. Никто пригнулся, однако не двинулся с места.

— Ты отвергал бессмертие снова и снова! — визжала она, вырывая на себе волосы и впиваясь ногтями в щёки. — Бросал его мне в лицо, лишь бы только вернуться к своей ненаглядной… Пенелопе … ещё и ещё! Ты просто насмехался надо мной!

— Сегодня я не смеюсь. Давай улетим вдвоём.

Очи красавицы сверкали дикой злобой.

— Сейчас же велю Калибану тебя сожрать на моих глазах. Я тоже похохочу, когда он высосет мозг из твоих разломанных косточек.

— Летим со мной, Цирцея, — настаивал мужчина. — Реактивируй факсы и функции, избавься от Дланей Геркулеса и прочих надоевших игрушек, и скроемся вместе. Будь, как раньше, моей.

— Да из тебя песок сыплется! — фыркнула ведьма. — Тело в шрамах, седые волосы… Почему бы мне предпочесть старика молодому и полному жизни любовнику? — Она погладила бедро и поникший пенис окаменевшего на подушках, словно в гипнотическом сне, ахейца.

— Потому что я — Одиссей, который не скроется сквозь портал Калаби-Яу через неделю, месяц или восемь лет, как этот юнец. Потому что я — Одиссей, который любит тебя.

Сикоракса издала какой-то сдавленный звук, похожий на глухое рычание. Калибан заворчал в ответ, словно верный пёс.

Никто полез под тунику и вытащил из-за широкого пояса спрятанный пистолет.

Женщина замерла и уставилась на него.

— Ты же не веришь, будто эта штуковина сумеет мне повредить?

— Я взял её для другого, — проговорил гость.