Троя

— Я имею в виду, сейчас же. Эти твари — не детеныши Сетебоса, скорее что-то вроде вшей.

— Вот это — вошь? — переспросила Ада. — Да я могу слышать его мысли…

— И еще не такого наслушаешься, пока урод не выберется на волю (между прочим, если бы захотел, он бы уже так и сделал) и не высосет силы и души прямо из ваших тел.

Молодая женщина поморгала и опустила глаза. Похожий на двухполушарную задницу мозг-младенец еле различимо серел на самом дне Ямы, закрыв многочисленные глаза, втянув подвижные щупальца и подоткнув ладошки под склизкое тело.

— Твари вылупляются из яиц и разбегаются в разные стороны, — продолжал бородач. — В длину они достигают не более двадцати футов. Для настоящего Сетебоса эта мелочь — вроде лазутчиков: находят… э-э-э… съедобные места и возвращаются к «папочке». Не знаю точно, как им удается перемещаться на такие расстояния — видимо, при помощи Брано-Дырок, и хорошо, что наш пока еще не дорос до подобных фокусов. А в благодарность за подробные отчеты Сетебос пожирает своих лазутчиков, поглощая силу, которую эти… малыши… высосали в мире.

— Откуда ты столько знаешь про Сетебоса и его… вшей? — удивилась Ада.

Никто мотнул головой, точно не желая отвлекаться на глупости.

«Да, и когда ты собираешься окружить милую Ханну любовью и вниманием, которых она заслуживает, свинья ты мужского пола?» — мысленно прибавила женщина.

— Никто хотел сказать… попросить нас о чем-то важном, — вмешался ее кузен с весьма озабоченным видом.

— Мне нужно взять соньер, — проговорил бородач.

Ада снова моргнула.

— Куда это?

— Полечу на кольца, — ответил Никто.

— И надолго? — поинтересовалась собеседница.

А сама подумала: «Это невозможно!» И, кажется, кузен был с ней совершенно согласен.

— Не знаю, — произнес Одиссей со своим диковинным акцентом.

— Что ж, — начала молодая женщина, — даже не рассчитывай его получить. Летающий диск нам нужен, чтобы спастись отсюда. И для охоты. И для того, чтобы…

— Мне просто необходимо взять соньер, — повторил Никто. — На континенте не найдется еще одной машины, способной взмыть на такую высоту, а добираться в Китай за другими мне уже некогда. К тому же из-за проклятых калибано к Средиземному Бассейну нынче и не подступишься.

— В общем, так, — в голосе Ады зазвенели столь редкие нотки стального упрямства, — соньера ты не получишь. Иначе нам всем конец.

— Да ведь это сейчас не важно, — ответил седобородый воин.

Будущая мать хотела засмеяться, но лишь открыла рот и в изумлении уставилась на собеседника.

— Для нас это важно, Никто. Мы хотим жить.

Мужчина покачал головой, как бы удивляясь ее непониманию.

— Скоро на этой планете не останется ни души, разве что я полечу на кольца… причем сегодня же, — уточнил он. — Мне нужен соньер. Если смогу, или сам вернусь на нем, или пришлю машину обратно. А если нет… ну, тогда уже все без разницы.

Пожалев, что не захватила с собой винтовки, хозяйка сожженного особняка покосилась на кузена: тот с отрешенным видом, как бы невзначай, поигрывал оружием. Никто же, казалось, прилетел с голыми руками, однако все помнили о его недюжинной силе.

— Мне нужен соньер, — стоял на своем Одиссей. — Сегодня. Сейчас же.

— Нет, — отрезала Ада.

Рукастый сирота в глубине темной Ямы внезапно завыл, захрапел, закашлял и под конец — очень даже по-человечески — расхохотался.

70

Высоко под куполом неба клокотала гроза. Кольца и звезды давно погасли; одни лишь молнии озаряли гигантские стены воды и непристойную бледно-розовую Брешь между ними, так далеко простершуюся на восток и запад, что даже яркие зарницы, как ни старались, не могли обрисовать ее во всей бесконечности.

Молнии полыхали почти беспрерывно, раскаты грома гулким эхом сотрясали узкий коридор, прорезанный в Атлантическом океане, предающемся бурной ярости. Харман лежал, свернувшись в тонком, словно шелк, спальном мешке и термокоже, и смотрел, как пятьюдесятью этажами выше вздымаются и грохочут стофутовые водяные валы. Ветер вертел и рвал клубящиеся тучи буквально в сотнях футов над волнами. И хотя здесь, у дна, в полутысяче футов ниже поверхности, недвижно безмолвствовали темные глубины, немногим выше океан уже начинал волноваться. Неспокойно было и в прозрачных энергетических трубах и конусах, соединяющих южную и северную стены Бреши; Харман еще не знал точного названия, а Мойра величала их попросту «каналами». Один из них обозначался во время вспышек в паре сотен футов над пересохшим дном, примерно в полумиле к западу от места ночевки, а еще один остался позади, восточнее на целую милю. Оба канала нещадно бурлили: под незримой энергетической оболочкой перекатывались колоссальные массы белопенной воды. По счастью, крепкие силовые стены не позволяли волнам залить Атлантическую Брешь и утопить путешественников, однако в воздухе сплошным туманом висели брызги. Верхняя одежда мужчины была свернута и упрятана в рюкзак — совершенно, как выяснилось, непроницаемый, как и спальный мешок. А вот дыхательную маску муж Ады поднял, и теперь у него вымокло лицо. Проводя языком по губам, он чувствовал привкус морской соли.