Троянский кот

Он сел на краю повозки в красивой позе, свесив ногу в широкой штанине, а вторую — согнув в колене и уперев в борт кузова. И подумал, что придворные дамы наверняка оценили бы изящество, с которым он командует суровыми кэраями.

* * *

— Эта обезьяна будет нашей, — показывая на молодого придворного крылом, сквозь жесткие перья которого были видны совершенно человеческие пальцы с серым веером, усмехнулся Тэнгу. — Все злюки будут нашими!

— Не верю я, что злой человек после смерти становится тэнгу, возразил Бэнкей. — Зря ты меня морочишь, Остронос. Выходит, и ты раньше был злюкой?

— Нет, конечно. Уж и поморочить нельзя… — даже огорчился тэнгу. — Им там, внизу, полезно думать, какая карма им назначена за злость. А вот если бы ты захотел податься в нашу стаю…

— У вас только и заботы, что путников пугать и с дороги сбивать, возразил Бэнкей.

— А у тебя одна забота — Путь искать! Да и то — не у тебя, а у отца-настоятеля. Почем ты знаешь — может, твой путь как раз ведет в нашу стаю?

— Мы уже об этом говорили, — напомнил Бэнкей. — Ну, как, чувствуешь ты опасность?

— Никакой опасности для них я, представь себе, пока не чувствую, удивленно сообщил тэнгу. — Не пойму, из-за чего они подняли переполох, но все они — живы, целы, невредимы. Вот только та обезьяна, возможно, охрипнет, кричавши.

— Я спущусь и выясню, в чем дело.

— Незачем. Если там что-то серьезное, я отнесу тебя туда быстрее, чем ты добежал бы. Доставай лучше свои припасы, а я достану свои.

— Нет, Остронос, мы можем опоздать! — воскликнул Бэнкей. — Гляди, молодой господин и старший кэрай скачут по снегу к девушке, а меч кэрая обнажен! Не причинили бы они ей вреда!

— Непохоже, но чтобы ты не беспокоился понапрасну, я сейчас доставлю тебя туда, — сказал тэнгу. — Иначе ты не дашь мне покоя и испортишь все удовольствие от вина и закуски.

Он встал на ветку, балансируя крыльями, и дал Бэнкею возможность ухватить себя за ногу.

* * *

Норико тем временем добралась до того места, где начинался поросший кустами склон. Зимой мало кто ездил в горный монастырь, так что широкая тропа, ведущая вверх, была видна лишь благодаря следам от повозки Фудзивара Нарихира и конских копыт. И все же такая тропа была лучше нетронутой целины.

Юкинари и Кэнске догнали девушку, когда она уже приступила к подъему.

— Куда это ты собралась? — сердито крикнул Юкинари.

— В монастырь, господин, — тихо отвечала девушка. — Куда же мне еще идти, раз все меня бросили?

— В монастырь — с оборотнем? — спросил Кэнске. — Ведь у тебя за пазухой оборотень, Норико, неужели ты этого не понимаешь?

— Они у меня за пазухой оба, и оборотень, и госпожа кошка, сказала Норико. — Не сидеть же мне в носилках, ожидая, пока мы с госпожой кошкой замерзнем!

— Выходит, ты у нас не боишься оборотней? — Кэнске натянул поводья, заставляя коня немного отступить. — Тогда тебя, дурочка, нужно нарядить мужчиной, дать тебе оружие и отправить воевать с северными варварами!

— Боюсь, — призналась девушка, — еще как боюсь! Если бы я знала, кто из них оборотень — неужели бы я хоть пальцем к нему прикоснулась?

— Ты могла оставить в носилках их обоих — и оборотня, и кошку, сказал Юкинари.

— Не могла.

— Почему? — удивленный непоколебимым упорством в ее обычно звонком, а теперь странно тихом голоске, спросил Юкинари.

— Господин приказал мне заботиться о госпоже кошке. Как бы я ее бросила? Разве я могла ослушаться господина?

— Отец не мог предусмотреть такого случая… — пробормотал Юкинари. — Я отменяю его приказание.

— Кто приказывал, тот и должен отменять, — опустив глаза, сказала Норико.

— Но это же невозможно, дурочка ты! — вмешался Кэнске. — Где старый господин и где мы? Послушайся молодого господина! Брось эту нечисть!

— Старый господин мне честь оказал, дядюшка! — воскликнула Норико, потому что со старшим кэраем могла говорить попроще, чем с Юкинари. Он меня в свои покои позвал! Он сказал мне — ты, Норико, отвечаешь за госпожу кошку! Все будущее нашего рода — в этой кошке. Если мы через нее достигнем славы и почестей — я тебя так хорошо выдам замуж, что все девицы в окрестностях твоей судьбе позавидуют! Господин мне такие добрые слова сказал — а я его приказание нарушу?

— Значит, ты понесешь госпожу кошку и оборотня обратно в монастырь, чтобы монахи разобрались, что к чему?

— Понесу.

— Ты же не доберешься! Упадешь в снегу и замерзнешь!

— Доберусь!

— Нужно посадить обеих кошек в какой-нибудь мешок и послать с ними в монастырь кэрая, хотя бы Коске, — сказал Юкинари.

— Коске скорее умрет, чем прикоснется к такому мешку, — возразил старший кэрай. — И все остальные тоже.

— А ты сам?

Кэнске только вздохнул и опустил голову.

— Хороши у меня слуги! Давай сюда кошек, Норико, я сам их отвезу! — воскликнул Юкинари, протянул руку, но, как только девушка полезла к себе за пазуху, немедленно протянутую руку убрал.