Троянский кот

Пятясь, монах отступал к саду и только отбивался, хотя Пылающий меч Фудо-ме дал бы ему силы и для атаки. Но впереди была еще вся ночь. Бэнкей не знал, как ему продержаться до рассвета. И не хотел рисковать людьми, которые спали в усадьбе.

Он решил, что всегда успеет позвать на помощь кэраев. В конце концов, у них есть мечи, луки и стрелы. Конечно, в темноте обычное оружие бессильно против нечисти. Но хоть удержать ее на расстоянии оно сможет. А еще кэраи зажгут факелы. Как знать — не справится ли с чудовищами обычный огонь?

И тут Бэнкея осенило.

— Эй, вы, злюки! — позвал он. — А ну, летите за мной! Я покажу вам кое-что занятное!

Ему нужно было привести Рокуро-Куби на полянку, где лежали в ряд их тела. Одного тела уже не было — и когда они поймут, что монах способен, сражаясь, отпихнуть ногой и укатить невесть куда другое тело, каждая из голов призадумается — а не пострадает ли именно она?

Размахивая посохом и визжащей головой красавицы, он повел Рокуро-Куби туда, где они так неосмотрительно оставили вблизи усадьбы свои тела.

Разъяренные головы все же оказались способны сосчитать до пяти.

— Мое тело! — взвыл фальшивый гадальщик. — Пропало мое тело!

— Мое на месте, — отвечал ему старик, — а это главное.

— Он трогал мое тело! — зарычал погонщик быков.

— Посмотрите, пожалуйста, что с моим, я ничего не вижу! — крайне любезно попросила голова женщины. Она описывала стремительные круги над головой Бэнкея — неудивительно, что не смогла разглядеть собственного тела.

— Я не смогу соединиться с моим телом! Я должен умереть! причитал между тем гадальщик.

— Мое не тронуто! — крикнул юноша. — Да замолчи же ты наконец! Главное — что гнусный монах пощадил тело нашего господина!

Это уже относилось к фальшивому гадальщику.

Бэнкей, продолжая раскручивать голову и посох, переводил дух.

— Но я еще жив, и я доберусь до него! — с этими словами голова гадальщика внезапно кинулась вперед и схлопотала посохом по лбу. Шлепнувшись в снег, она завертелась у ног монаха волчком, выкрикивая угрозы и проклятия. Монах двинул ее ногой — и голова с воем улетела в заснеженный куст.

— Мы должны его убить во что бы то ни стало, — сказал старик.

— Выходит, я начну с твоего тела, — отвечал Бэнкей. — Я буду катить его ногами, пока не докачу до той ямы, где валяется тело этой желтоглазой нечисти.

— Не трогай тело господина! — Голова красавца-юноши зависла над телом погонщика быков. — Раз уж тебе хочется убить еще кого-то из нас, так вот — бери! Этот простолюдин за свою жизнь съел куда больше людей, чем все мы!

— Прочь от моего тела! — заревел погонщик быков не хуже той скотины, с которой днем имел дело.

И четыре головы стали гнусно пререкаться, причем каждый предлагал Бэнкею начать с чужого тела. Женщина сопровождала их перебранку визгом.

Фальшивый гадальщик между тем выжидал. И когда Бэнкей, подзадоривавший Рокуро-Куби язвительными словечками, на мгновение утратил бдительность, голова резко взмыла вверх, целясь прямо в горло монаху.

Он хорошо выбрал время. Спасительная девятиполосная решетка стала терять свою силу. Но теряла силу и ночь.

— Фудо-ме! — услышал Бэнкей собственный голос, но прозвучал голос из его уст, или же лишь в сознании, он так и не понял.

— Фудо-ме! — не столько услышал, сколько ощутил изнутри кожей он ответный огненный клич спасающего Пламенного меча.

И больше уже не ощущал ничего…

* * *

— Я отрублю ему голову! — услышал Бэнкей приятный, мелодичный голос красавца-юноши.

— Я бы не стал этого делать! — возразил незнакомый монаху, но не менее благозвучный молодой голос. — Это недостойно, да и просто неприлично! В конце концов, для такой надобности в Хэйане имеются особые люди.

Зашуршали тяжелые шелковые одежды, затоптались ноги в дорогих кожаных башмаках.

— Оставь его в покое! — прозвучал голос почтенного старика, очевидно, удержавшего юношу. — Ты имеешь полное право лишить его жизни, и все же пусть его судят по законам в Хэйане. У нас государство мира и спокойствия, а не северная провинция, где хозяйничает шайка разбойников.

— Вы правы, господин Отомо, — ответил голос Минамото Юкинари. — Мы отвезем этого негодяя в Хэйан, хотя и неприятно будет находиться в одной с ним повозке.

— Я же сказал, что сяду на коня! — это был тот же незнакомый голос, принадлежавший молодому мужчине. — До столицы всего день пути, если не тратить время зря.

— День и ночь, господин, — напомнил голос старшего кэрая Кэнске, прозвучавший чуть ли не в самом ухе у Бэнкея.

— Ночью-то я сплю, а не сижу на коне, — сердито возразил незнакомый голос.

Бэнкей захотел шевельнуться — и не смог. Ощущение было такое, будто его голова, как у Рокуро-Куби, сама по себе, а тело — само по себе и находится где-то очень далеко.

Тогда Бэнкей открыл глаза.

Над ним собрались оба молодых господина — Фудзивара Нарихира и Минамото Юкинари, хозяева усадьбы — старик и юноша, Кэнске сидел на корточках возле Бэнкея и разглаживал складки повязки, охватившей голову монаха. Удивительно было, что возле самого уха журчала вода.