Тройка мечей

— Мы видели, как действует камень. Я сказала бы, что ты… и он… сражались великолепно, — шепнула Дагона девушке. — Не бойся — но будь осторожна. Теперь у тебя в руках и защита, и оружие. Каттея три десятка дней назад прислала предупреждение, что к нам придет та, что уравновесит наши силы в предстоящей схватке. Похоже, она оказалась права…

— Болтовня полуколдуньи, предательницы, бежавшей с места учебы, прежде чем ее посвятили в сестры, — прошипела колдунья. Слова из ее рта истекали, как капли кислоты.

— Она выбрала свой путь, — ответила Дагона. — А теперь она леди Хилэриэн. Ты решилась бы повести против него даже объединенные силы Эсткарпа, Мудрая Женщина?

— Против Великого? Кто знает? В старину такие, как он, рвали нашу землю.

— А в наши дни он помогает залечивать ее раны, — возразила Дагона. — Довольно, Мудрая Женщина. Ты сказала, что пришла помочь нам, но только и делаешь, что оспариваешь совершенное. Наверное, Эскор и Эсткарп слишком разошлись, чтобы быть союзниками.

Она говорила очень холодным голосом. Потом привлекла к себе Келси, они вдвоем обошли колдунью и начали спускаться в Долину.

6

Келси лежала на узком спальном матраце. Покрывало она отбросила. Медленно, вопреки желанию, рука сама собой пробралась под конец матраца, служившего подушкой.

Да, он по-прежнему здесь, мешочек с колдовским камнем. Она пыталась отдать его Дагоне и теперь с дрожью — причем не от ночной прохлады — вспомнила, что тогда произошло.

Он двинулся, как какая-то медлительная неуклюжая черепаха или другое живое существо, — мешочек с камнем двинулся: и ни она, ни Дагона им не руководили. Вернулся и лег рядом с ее рукой. Хочет она того или нет, ей ясно дали понять, что камень останется с ней. Но откуда сознание у камня, пусть даже тщательно обработанного?

Голова болела. Келси потерла ее. Боль от удара во время перехода через «врата» прошла по крайней мере два дня назад. А эта боль появилась, когда она взяла камень. Как будто в ее голове что-то шевелилось, билось о стены, стремилось занять все больше и больше места.

Не понимая, почему она это делает, девушка подняла руку и вытянутым указательным пальцем начертила в темноте, как на холсте, знак. И…

Камень ожил, на мгновение он, голубой и яркий, стал виден даже сквозь ткань. «Как» и «почему» — теперь это стало важнее, чем «где» среди множества осаждавших девушку вопросов. Но сколько бы она ни задавала их, получала либо отказ отвечать, либо уклончивый ответ.

— Кто… Нет, я Келси МакБлэйр, — произнесла она вслух. И снова мысли ее потекли по протоптанному пути. Она протянула руку, чтобы остановить выстрел МакАдамса. Он ударил ее, бросил вперед, и она пришла в себя в каменном круге рядом с дикой кошкой. Почувствовала ли кошка то же, что она? Или Быстроногая, ожидавшая прибавления семейства, без вопросов приняла новую территорию? Без вопросов, которые много ночей подряд лишали девушку сна.

Врата — в этом околдованном мире они открываются и закрываются, случайно или намеренно через них могут пройти отверженные или такие, как она. Трегарт сказал, что возврата нет. Келси заставила себя лежать неподвижно, плотно закрыла глаза и попыталась силой воли перенестись в безопасное и хорошо знакомое прошлое.

Но это тоже оказалось очень трудно. Почему… Келси снова с дрожью села.

Где она оказалась в эти мгновения? Не на Шотландском нагорье! Нет! Она увидела зал со множеством сидений, на одном конце которого стояли четыре кресла с высокими спинками, эти кресла были похожи на троны, они стояли на помосте. Не все они были заняты, только два. А вокруг какое-то движение, чувство ожидания, подготовки к действиям, торопливый шорох.

Келси потерла глаза, словно могла стереть эту сцену и чувство, оставленное ею. Там она была частью большого целого и чувствовала потребность быть… кем?

Девушка снова сунула руку под матрац, чтобы схватить закутанный камень и убрать его как можно дальше. На коленях она подползла к занавеске, отделявшей ее матрац от остальной части помещения, отдернула занавеску и бросила камень. Потом с облегченным вздохом снова легла спать — или думать, как выбраться из этого мира и всех ловушек, которые ждут в нем чужака.

Она вертелась, крутилась, старалась удержать в сознании сердитое лицо МакАдамса, обрушившиеся камни за ним. Это правда, реальность, а остальное…

Но вокруг нее снова встали стены зала. Она сидит в своем кресле, том самом, которое отвели ей, когда она дала клятву камня. Теперь камень многие— многие годы будет принадлежать ей. Слева от нее место пустует. Справа — доносится дыхание и шелест одежд сестры Вуделили. Она даже ясно ощущает запах цветов, которыми всегда пахнут одеяния старой женщины, этот запах заглушает аромат благовоний в жаровнях по обе стороны помоста.