Тройка мечей

Я никогда не узнаю, как долго на меня давила воля Тарги. Но где-то еще оставалась частица Йонана, отступившая в укрытие. И теперь эта частица меня прежнего вышла из укрытия, наверное, от отчаяния. Я оцепенел и застыл, но все же был еще жив, и путы Тарги больше не сковывали меня. Я собрал остатки воли и попытался шевельнуть рукой, просто чтобы доказать, что мне это по силам. А потом кое-как встал, невзирая на боль во всем теле.

Меня окружал очень серый свет, и он внушал страх, хотя в нем осталась лишь тень той угрозы, что витала здесь раньше. Неподалеку лежал Урук, а за ним, там, где прежде валялось покинутое тело Тарги…

Неужели эти обломки крошащихся костей, этот прах действительно когда-то был человеком или хотя бы его подобием? От хрустального черепа, господствовавшего в этом зале и пытавшегося завладеть нами, не осталось даже осколка. Но я увидел еще кое-что – рукоять меча без клинка, такую же тускло-серую, как и свет вокруг.

Я подполз к Уруку. С его секирой ничего не случилось. Она осталась целехонька, и Урук так и сжимал ее в руке. Я нащупал у него на шее пульс. Он был жив. Я нашарил на поясе фляжку с водой, отстегнул, устроил Урука так, чтобы его голова опиралась на мое плечо, и тонкой струйкой принялся лить воду ему в рот. Наконец он сглотнул, закашлялся и открыл глаза.

На миг он уставился на меня так, словно впервые видел. Потом нерешительно спросил:

– Толар?

Я покачал головой. Отложив фляжку, я дотянулся до рукояти меча и показал ему.

– Я Йонан – ты сам меня призвал.

Губы Урука дрогнули в едва заметной улыбке.

– И ты вернулся и спас нас. Каким бы великим чародеем ни был Тарги, а контролировать еще не рожденного не смог. Так, значит, Ледяное Жало покинуло тебя, к добру или к худу?

Внутри у меня забурлил смех.

– Я думаю, к добру. Хватит с меня зловещего оружия и древних битв, хоть проигранных, хоть выигранных. Я намерен творить будущее.

Тут я вспомнил – мы всё еще в прошлом? Лишь прах Тарги позволил мне надеяться, что смена времен завершилась.

Урук, должно быть, заметил, как я взглянул на почти исчезнувшие останки, и понял мою мысль.

– Я думаю, мы в твоем времени, Йонан, ставший чем-то бо́льшим. По крайней мере, Тарги мертв. А сокрушение его Силы вполне могло выбросить нас обратно. Если это так, мы все еще можем пригодиться Эскору. Ну что, попробуем выяснить?

Рукоять Ледяного Жала была мертва. Я чувствовал, что он никогда больше не сыграет никакой роли в людских замыслах и интригах. Я положил ее на широкое основание постамента, на котором прежде возлежал череп. Тарги попытался меня использовать. И не сумел. Пускай никто, кроме меня, этого и не видел, но я этого не забуду. Я – не Толар, но некая его часть навсегда останется со мной, оттачивая мою сущность и делая ее лучше, как заботливый воин точит свое оружие. Я не могу этого отрицать, да и не хочу. Но я был Йонаном – и этого я тоже не хочу ни отрицать, ни забывать.

Возможно, время действительно вынесло нас обратно – так многое выносит на берег прилив. Если это правда, будут другие мечи и другие битвы, и будет новая жизнь, и я должен отыскать свое место в ней и познать себя глубже, чем способна понять бо́льшая часть людей.

– Время было, время есть, время будет, – сказал Урук. Нет, не сказал – слова возникли у меня в сознании. И меня захлестнула пьянящая радость. Моя давняя мечта исполнилась, и за это мне следовало поблагодарить Толара. Я встал и протянул руку Уруку, чтобы помочь ему подняться.

Время будет – эти слова пели в моей душе, пробуждая нетерпение. Ледяное Жало больше не держало меня, и меня ждал весь Эскор!

Часть III

Меч Тени

1

Ночь была тиха – ни шороха, ни звука, но мне казалось, что на грани слышимости и видимости что-то движется. Я крепко сжала ладони и стала дышать глубоко и медленно, призывая на помощь не только мужество, но и ту странную часть моего разума, которую я никогда не понимала, хотя всегда, даже в раннем детстве, осознавала ее присутствие. Мне казалось, что она могла бы изменить для меня весь мир, если я сумею использовать ее должным образом. Но научить меня было некому, и приходилось полагаться лишь на свое чутье, весьма несовершенное.

Я посмотрела на свои сжатые руки. Я видела их липкими от глины и… нет, я не собиралась об этом думать. Если слишком глубоко погрузиться в воспоминания, можно открыть дверь – наподобие самых страшных Ворот Древних – тому, что рыщет снаружи.

Но там таились те, кто сейчас подбирался ко мне. Они были готовы убрать защиту, которой страшилась Тень, чтобы окружить меня своей собственной защитой. Во мне таился изъян. И этот изъян, неведомо насколько сильный и опасный во время моего бодрствования, был частью моих снов и иногда делался настолько силен, что я резко просыпалась и лежала, вся дрожа и думая, что́ я могла натворить, пока мой разум спал.