Троица

— Давай ещё. Давай, говори.

— Зачем?

— Ну говори!

— Я ненавижу… преступность!

— Ну много чего говори.

— Вас не достало уже это?

— Ну, давай, чё ты?

— Ага! А чё я? А чё вы?

— Ну давай, ну излагай!

— Излагаю всё, как есть. — Он посмотрел на наручные часы. — Я спешу!

— Ну, давай, Тинькофф, иди.

И он ушёл. После этого к Артёму подошла какая-то маленькая девочка с выпученными глазами и мокрыми от слёз и начала причитать, чуть ли не в истерике:

— Никакого праздника! Меня сначала закрыли, потом шарик не дали! Ничего нельзя! Нас всех выгнали туда! А вы все стои́те, вот так глаза раскрыли и смотрят!

Артёму очень понравилась эта девочка, и ему стало её очень жалко. Он дал ей, непонятно откуда взявшийся у него, красный воздушный шарик с нарисованной на нём спиралью, девочка взяла его, поблагодарила Артёма и убежала. Артём пошёл дальше. Он услышал, не понятно откуда тут взявшиеся, звуки Ламбады. Он увидел мелкого пацана, танцующего под Ламбаду. Артём подошёл к нему и сказал:

— Прекрати, дай мне покоя!

— Я же танцую, я ничего не делаю!

— Ты идиот?

— А чё, потанцевать нельзя, что ли?

— Ты идиот?

— Мне потанцевать нельзя?

— ТЫ ИДИОТ???

— Нет.

— Идиот!

Артём пошёл дальше. Затем Артёму повстречался какой-то толстый мелкий пацан. Пацан решил рассказать Артёму анекдот про какого-то повара. При этом он так заразительно смеялся, что Артём тоже не мог спокойно устоять и засмеялся вместе с ним. После этого пацан ушёл.

Артём немного устал, увидел рядом какой-то пень и сел на него немного отдохнуть. К нему подошёл ещё один пацан, с сигаретой во рту, на вид явно опасный, и потребовал у Артёма косарь. Артём порылся у себя в карманах, нашёл какую-то мелочь и дал её пацану. Пацан явно остался недоволен:

— Хули тут так мало! Это наша точка, блять! Ты выёбывался, я те пизды дал! Ты на пенёк сел, должен был косарь отдать! А тут хули так мало? Урод, блять! Ты! У? Уёба! Иди на хуй, пидр, блять! Как уебу, сука!

И пошёл дальше. Артём остался сидеть на пне. Он отхлебнул немного коньяка. Ему очень не понравился этот ребёнок, и Артёму вдруг очень захотелось его наказать, чтоб в следующий раз было не повадно. Причём наказать его по-настоящему, не просто выпороть или отшлёпать. Артём представил, как он вешает этого маленького засранца, как сажает его на кол, как он четвертует его, как отрубает ему голову, как сжигает его на костре, как топит его в озере и ещё многое другое. У Артёма возникло сильное желание достать из кармана свой нож, догнать пацана и перерезать ему горло, и он уже собирался воплотить свой план в жизнь, как вдруг он почувствовал странное тепло в нижней части тела. Он посмотрел вниз и увидел мокрое пятно у себя на штанах и жёлтый снег прямо под ним. В этот момент он услышал чей-то голос:

— Ярик, бачёк поти́к! Бачёк поти́к, Ярик!

Артём сказал сам себе:

— О, обоссался! Ёп твою мать, блять! Во, блять, обссался, как сука, ёбаный в рот, блять! Это пиздец! Это край, вообще вилы, блять! О, блять, ёбаный в рот!

После чего его вырвало. Артём утёрся рукавом и услышал другой голос:

— И главное, Артём, главное — не ешь жёлтый снег!

После чего последовал громкий смех. Артём даже не задумывался над тем, каким образом все эти люди здесь появились, в таком количестве, в это время, когда большинство людей находятся в концлагерях, что они все делают в лесу, почему многие одеты не по сезону, что это были за голоса и так далее. Ему было всё равно. Он посидел на пне ещё немного, плюнул на всё и пошёл домой.

Так закончился две тысячи шестьдесят седьмой, и начался две тысячи шестьдесят восьмой год. Сутки теперь стали длиться уже двенадцать часов. Алкоголя осталось всего несколько винных бутылок и одна бутылка коньяка. Артём решил приберечь их на особые праздники. Так, он перестал напиваться каждый день. Слава Богу, еды ещё было в избытке.

Несмотря на то, что Артём перестал выпивать, он стал чувствовать себя с каждым днём всё хуже и хуже. И не удивительно, ведь ему уже исполнилось семьдесят пять! Его биологические часы и старение, так же ускорились, как и время, и он подозревал, что, то же самое происходит со всеми живыми организмами по всей Земле. Разумеется, времена года, как и смена дня и ночи, тоже стали происходить быстрее. У Артёма теперь постоянно было повышенное давление, хотя раньше у него таких проблем не было, и постоянно что-то болело — либо голова, либо поясница и спина, либо шея, либо колени, либо всё тело, хотя раньше у него редко что-то болело. Теперь он был вынужден каждый день принимать кучу таблеток — от давления и болеутоляющие. Без них он просто не мог заснуть.

Так закончился две тысячи шестьдесят восьмой, и начался две тысячи шестьдесят девятый год. Сутки теперь стали длиться уже девять часов. Этот год не привнёс в жизнь Артёма ничего нового. За всё то время, которое Артём провёл в этом доме, он пару раз слышал Гул Земли. Больше ничего странного с ним за всё это время, собственно, и не происходило.