Трон Исиды

— Старый гусак не видит дальше своего носа. И к тому же слишком озабочен, как и куда прятать печень. Он даже забыл сосчитать бородавки на кишках. А я сосчитал. Число-то было благоприятным. И будь уверен, кони Мамертина выиграют ристания. Его возница Деллий — в отличной форме.

— Ну, хватит! Сколько можно… — начал Луций, но одернул себя и умолк. Юпитер свидетель, этот щенок заставляет его, Луция, чувствовать себя медведем на цепи!

— Позволь узнать, какова причина этой перепалки. Ты, наверное, заговариваешь мне зубы, чтобы я не сразу узнал о твоих последних проделках?

— Наконец-то я тебя рассердил, — сказал Тимолеон без малейшей тени раскаяния. — Но я просто хотел выяснить, можешь ли ты увидеть знак для меня. Мне негде взять барашка, но у кухарки есть жирный гусь. Пойдет?

— О, Геката[21]! Какие еще знаки тебе нужны от меня? У тебя мать — прорицательница.

— Она видит только то, что позволяет видеть богиня. И все ее знаки очень неинтересные.

— Да уж… — сухо сказал Луций. — Только знамения касательно войны и политики, жизни и смерти царей.

— Вот-вот, о чем я и говорю. Они и вправду скучные, да? Мама не видит того, что хотелось бы узнать мне. Например, кто выиграет в завтрашнем ристании? Выцарапает ли Таис-младшая глаза Нубийской Красотке, когда узнает, кто забавляется с ее римским любимцем на стороне?

— Не очень-то высоки твои помыслы, — заметил Луций.

— Зато я не зануда, — парировал Тимолеон. Он непринужденно расположился на стуле — единственном удобном стуле во всей комнате, — хотя сам Луций все еще стоял в паллии[22] и уличной обуви. Мальчик этого даже и не заметил. — Ну и что? Один гусь сойдет, или нужно два? Ты покажешь мне, как это делать? Тогда я больше не буду к тебе приставать.

Луций пристально посмотрел на него. Взгляд был холоден.

— Ты уже наверняка попробовал.

Щеки Тимолеона залила слабая краска, и неожиданно он стал поразительно похож на мать.

— Нет. Нет, даю слово. Я просто наблюдал за гаруспиками, вот и все. Смотрел, как они это делают. Но, понимаешь, мне нужно знать, что именно они делают. Научи меня — и я оставлю тебя в покое.

— А ты, видно, думаешь, что я действительно тебе расскажу? Но это — секрет. Тайна. Если твои боги призовут тебя, ты сам обо всем узнаешь — разве не так верят в Египте? Не надо меня просить искать для тебя знаки. Придет срок — и ты сам увидишь, если будет угодно богам.

— Но ты говорил, — возразил Тимолеон, — ничего особенного не нужно…

— Ты не римлянин, — ответил Луций.

— И слава богам! Я очень рад, — бросил Тимолеон. — Ты такой же вредный и упрямый, как моя мать.

— Думаю, я назвал бы это мудростью, — спокойно ответил Луций. — Безрассудно требовать даров богов — в конце концов они заставят тебя поплатиться за назойливость. И назначат очень высокую цену.

— Да-а? А вот по старине Гусаку не скажешь, что у него неприятности.

— А что ты о нем знаешь? У него уже пятая жена! Он видел смерть сына, не дожившего до зрелости. Он дважды усыновлял детей, но оба мальчика умерли. С его смертью закончится его род. Но он по-прежнему продолжает подделывать знаки и морочить людям голову.

Тимолеон никак не мог успокоиться, но Луцию удалось слегка урезонить его.

— Дай мне клятву, — проговорил он. — Поклянись, что никогда не будешь пытаться заставить богов раскрыть тебе их секреты. Если они сами пожелают, на то их воля. Но никакого принуждения, настойчивости не должно быть. И не следует перерезать глотку ни в чем не повинным животным только потому, что тебе захотелось взглянуть на их печень.

— Но ты… — начал Тимолеон и замолк. Казалось, он призадумался. Возможно, мальчика охладило и слегка напугало суровое, серьезное выражение лица Луция, или он наконец-то осознал сказанное им. — А что я получу взамен за свою клятву.

«Александриец до мозга костей», — подумал Луций.

— Тогда боги не заставят тебя платить за твою назойливость. И не ищи у меня защиты, если я услышу, что ты все равно пытаешься стать гаруспиком на свой страх и риск.

Какой-то из этих аргументов наконец одолел упрямство Тимолеона.

— Клянусь, — проговорил он не сразу, явно не по доброй воле, но вполне отчетливо. — А теперь ты предскажешь мне мою судьбу? Ну хоть немного.

— Конечно, — ответил Луций, слегка ошеломив своего подопечного. — Сейчас ты выйдешь из этой комнаты, поужинаешь и отправишься спать. Тебе приснится… кража печени, уже не сомневайся, и человек, который лжет, когда боги открывают ему истину. Вот и все… Большего тебе пока знать не нужно.

— Он, наверное, смертельно скучный? — спросила Диону Клеопатра.