Трон Знания. Книга 3

Летним вечером кочевая секта остановилась на ночёвку в убогом селении, окружённом двойным частоколом. Прогуливаясь под звёздным небом, один из Братьев провалился в подземное строение. Как выяснилось, здесь когда-то был монастырь, а более ста лет назад во время землетрясения ушёл под землю.

Чудом уцелевшие люди укрылись от буйства природы в хозяйственных постройках. Из года в год они наблюдали, как ветра и дожди выравнивают над монастырём почву, как растёт берёзовая роща. И передавали своим потомкам историю о тех ужасных событиях.

Отец думал всю ночь, а утром объявил своим многочисленным спутникам, что наконец-то нашёл мост между небом и землёй, и отныне это святое место будет называться Авраас, а подземный монастырь будет служить для грешников прижизненным чистилищем.

Юношеская игра в праведников постепенно становилась жестокой реальностью — Праведный Отец повзрослел и уже более серьезно подошёл к устройству религиозной общины и к развитию своего догмата. Теперь имело значение всё: возраст и внешний вид Братьев, поведение и взаимоотношения сектантов, порядок подчинения внутри Братства и за его границами, образ жизни и быт семей, поддерживающих праведное учение.

Прошло почти тридцать лет. Глава конфессии ирвинов давно умер, а деньги продолжали течь в Авраас рекой. Теперь никто, кроме Праведного Отца, не знал, кто и почему поддерживает Братство.

Накануне Дня Веры в доме молитвы собрались горожане. За многие годы ежедневное слушание проповеди стало для них необходимым как дыхание. Паломники из других селений — в отличие от жителей Аврааса — привычку ходить по утрам в молельню не выработали, и сегодня их больше заботили поиски свободных комнат в постоялых дворах, чемоданы, завтраки и прочие дела.

Праведный Отец расхаживал по возвышению в центре круглого зала. При каждом шаге колыхались полы его белоснежного плаща. Под сапогами тихо стонали доски. Сладкозвучный голос выплёскивался из распахнутых окон и дверей и растекался по улицам:

— Мой Бог! К тебе взываю я — твой верный слуга, твой вечный слуга, твой избранный. Если ты считаешь, что я учу твоих детей неправильно, забери мой голос, забери мои глаза и забери мою жизнь. Я приму твоё решение покорно.

Отец сложил перед собой ладони и опустил голову. Его поза, проникнутая безропотным ожиданием, была настолько искренней и трогательной, что толпа неосознанно съёжилась от страха — а вдруг Всевышний впопыхах что-то перепутает, и их кумир онемеет, ослепнет и через секунду упадёт замертво. Тогда вместе с ним исчезнет смысл бытия.

На вытянутом балконе запели дети: «Бог всемогущий, милостивый! Услышь верного слугу, вечного слугу, избранного тобою».

Отец воздел руки к потолку и воскликнул таким тоном, словно только что на него снизошло озарение о Божьем промысле:

— Я говорю, я вижу, я живу! Мой Бог! Благодарю тебя!

Лица прихожан посветлели. По молельне пронеслись радостные вздохи.

— Мой Бог! Придай силу моим словам и дай силу моему голосу, чтобы я смог зажечь в сердцах твоих детей пламя истины, ибо ты говоришь с ними моим языком, — продолжил Отец. — Ибо ты создал человека и указал, что ему дозволено, а что запрещено. Но человек ослушался тебя. Он решил, что воля принадлежит ему, что он может поступать, как ему вздумается. И рай на земле превратился в ад. Мой Бог! Посмотри на тех, кто стоит вокруг меня. Эти люди выбрали путь праведного послушания. Они отреклись от своей воли, и повинуются твоей воле. Они искупают грехи этого мира страданием, болью и слезами. И когда настанет их смертный час, открой перед ними ворота рая.

Отец продолжал вещать, но никто не догадывался, что мыслями он был далёк от своей паствы, взирающей на него с благоговением. Впервые за тридцать лет монолитную стену Братства сотрясали споры. Избранные Братья объявили так называемую Праведную Мать одержимой, однако третьи сутки не могли прийти к единому решению, как с ней поступить. Некоторые предлагали скормить волкам. Иные требовали сгноить в келье подземного монастыря. Кто-то призывал довести обряд очищения болью до конца, чтобы изгнать из несчастной беса. Но были и такие, кто услышал в её словах проклятие.

Малика оказалась не похожей на других женщин. И честно говоря, она была первой, кто пожаловал к Отцу по собственной воле. Братья сами отбирали будущих Праведных Сестёр в небольшом селении, называемом «Гнездовье», и уводили их в обитель. Девушки знали, что их ожидает, и всё равно на посвящении в Сёстры плакали, кричали и молили о пощаде, когда Избранные друг за другом низвергали в их лоно своё святое семя.

Слабые не выдерживали. Залитые кровью и спермой девицы лишались рассудка тут же, на столе. Или чуть позже — уже вымытые и облачённые в белые платья — кончали жизнь самоубийством под шелест берез и трели соловья. И, как бы кощунственно это ни звучало, их смерть не была напрасной — белые волки обожали человечину.