Трон Знания. Книга 4 (СИ)

Три месяца, оставшиеся до праздника, — слишком маленький срок для подготовки грандиозного представления. Как бы ни поджимало время, Малика провела на острове Шабир пять дней. Осмотрев в подземном хранилище глиняные таблички и старинные полотна, выслушав хранителей тайн, она получила ответы на главные вопросы.

Её смущали рисунки в книгах, где Ракшада и Джурия были изображены в чёрных одеяниях. Ох уж эти современные художники, насквозь пропитанные тоталитарной идеологией… Они всё исказили. Во времена Ракшады замужние женщины носили платья приглушённых тонов, а не чёрные. Во времена Джурии — яркие наряды, украшенные камнями и монетами, расшитые бисером и шёлком.

К концу пятого дня Малика определилась, какие исторические события лягут в основу представления, и вернулась в Кеишраб. Теперь ей предстояло подобрать людей и при этом не нарушить требования Иштара.

Хёск не ошибся в подсчётах. Народ в столице развлекали четыре театральные труппы (чуть больше двухсот человек). Хозяева трупп, выслушав Малику, воспылали желанием доказать Ракшаде, что настоящее сценическое мастерство — это не прыганье по сцене в юбках. Актёры хотят и могут играть серьёзные пьесы, но публике почему-то нравится кривляние. Единственное, что смутило мужчин — это участие женщин. Мол, ракшадки привыкли жить в достатке и спокойствии и едва ли сумеют создать необходимую атмосферу.

Пропустив «достаток и спокойствие» мимо ушей, Малика объяснила актёрам, какую цель она преследует, какую вкладывает идею. И предложила им самим продумать сцены. Взяла с собой хозяев трупп, мать-хранительницу, десяток воинов и отправилась в пригород Кеишраба.

В окрестностях каждого крупного города обязательно имелось селение, называемое Обителью Слёз, где жили вдовы. Закон не обязывал их селиться в Обители, но им некуда было идти. После смерти мужа они оставались без жилья и без денег, а в Обители могли безбедно существовать. О них заботились специальные ведомства: поставляли продукты и одежду, ремонтировали дома и мебель, оплачивали услуги врача.

Положение вдовы в Обители зависело от размера выкупа, который в своё время заплатил супруг за невесту. Поэтому кто-то лежал на подушках и ел сладости, а кто-то мыл полы и питался постными лепёшками.

Вдовы придерживались строгих правил, за соблюдением которых следила смотрительница. Носили жёлтые траурные платья десять лет, не снимали чаруш до глубокой старости, прислуживали тем, кто стоял на иерархической лестнице ступенью выше… За нарушение этих и других правил женщин пороли их же сёстры по горю: плетью, розгами или металлическими прутами, в зависимости от тяжести проступка.

Не все вдовы попадали в Обитель. После похорон мужа некоторых забирали родственники, заплатив небольшой выкуп — на этот раз государству. Отслужив в армии, ракшады открывали своё дело и нуждались в рабочих руках. Нередко в цехах и мастерских наряду с мужчинами трудились бывшие кубары, овдовевшие матери и сёстры, женщины, которые по каким-то причинам не вышли замуж.

Это всё, что успела рассказать мать-хранительница по дороге в Обитель. И в конце добавила грустно: «Они почти свободны. Жаль, жён хазиров туда не берут».

Сторожевой колокол известил вдов о приближении к Обители Слёз нежданных гостей. Женщины юркнули в дома и, приоткрыв рамы, прильнули к щелям. Ракшадам не запрещалось держать путь через селение, но они предпочитали объезжать его стороной. Ремонтники и снабженцы наведывались раз в месяц. А тут вдруг вереница автомобилей…

Жилище смотрительницы ничем не отличалось от других домов на улице. Разве что к нему примыкал сад и на крыше вертелся золотой флюгер. Не успели автомобили затормозить, как на крыльцо вышла хозяйка, одетая в платье неброского цвета. Мужчины остались в машинах. Малика и Фейхель приблизились к крыльцу.

Смотрительница опустилась на колени и сложила перед собой руки, как для молитвы:

— Шабира, благослови меня.

Малика растерялась: к ней впервые обратились с подобной просьбой. И голос женщины был слишком молодым для вдовы.

— Сожми левой рукой её руки, — прошептала Фейхель. — И скажи: «Пусть река твоей жизни будет полноводной».

Разве может быть жизнь полноценной без семьи и детей? Скрепя сердце Малика благословила женщину и — когда смотрительница поднялась на ноги — спросила:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три, шабира.

— И ты уже сняла траур?

По расчётам, муж смотрительницы умер, когда ей исполнилось тринадцать. Во сколько же она вышла замуж?

— Моему мужу было восемьдесят три года. Я была замужем один день.

Девочка-вдова… Подумать страшно. Хотя, как знать… Может, ей повезло?

Малика попросила собрать женщин, у которых закончился траур. В сад пришло порядка четырёх сотен вдов. Совершив раболепный ритуал перед воинами и хозяевами трупп, женщины сели на пятки и повернулись к шабире. Малика говорила воодушевлённо, словами создавая сказку, которую в скором времени увидит столица. Вдовы слушали её боясь шелохнуться.