Тропа и Тропа. Миры под лезвием секиры. Книги 1-9

— Прежде я бы сказал так: сколько надо, столько и продлится. Но безмятежные времена уходят в прошлое. Обитатели гнилых болот и глухих чащоб, свирепые вредоносцы, и прежде зарившиеся на нашу землю, готовят очередную вылазку. Дабы они не застали нас врасплох, одной бдительности недостаточно. Нужны еще преданные и ловкие лазутчики. И нужны срочно. Вот почему на твою подготовку отводятся наикратчайшие сроки.

— Позволь узнать, чем ваша страна так привлекательна для вредоносцев? — поинтересовался я. — Она славится плодородными пашнями, тучными стадами, богатыми рудниками?

— В этом смысле природа обделила Ясмень, — ответил Рябой. — Но вредоносцев влечет сюда совсем другое. Они почему-то уверены, что имеют на нашу страну столько же прав, сколько и мы сами.

— Ну так пустите их сюда, — я прикинулся простачком. — Пусть живут рядом с вами. Сверху я видел много пустующих земель.

Вещун застонал и принял положение, которое можно было назвать аналогом позы страуса — свернулся в калачик и обхватил голову руками. Тенетник, наоборот, вскочил и уставился на меня так, словно я из человека превратился в змею подколодную.

Визг, издаваемый им, нескоро сложился в разборчивые слова:

— Чужаку никогда не понять нас! Поэтому я прощаю тебе речи, которые не простил бы никому другому… Вредоносцы — дети ненависти и вражды. Их не усмирить никакими уступками. Добро они понимают как слабость. Проникнув сюда, они испоганят нашу землю, осквернят наши святыни, сделают нашу жизнь невыносимой. У нас нет с ними ничего общего. Мы едим разную пищу, поклоняемся разным богам, говорим на разных языках. Наше противоборство разрешится только кровью. Большой кровью. Ради истребления вредоносцев мы готовы на все. Пусть на свете останется один-единственный тенетник — нас устроит и эта цена.

— От одного-единственного тенетника будет мало проку, — посмел усомниться я. — Ваш род прервется на нем.

— О продолжении нашего рода есть кому позаботиться, — тенетник возвел очи горе. — Светоч — наша могила, но он же и наше лоно.

Говорить дальше не имело смысла. Прав Рябой или не прав, но он здесь хозяин, а я всего лишь пленник, оставленный в живых только по случаю срочной нужды в шпионских кадрах и, надо полагать, ненадолго. Уж если тенетники заранее готовы пожертвовать подавляющим большинством своего населения, то мне в этой заварухе не уцелеть.

Не настаивал на продолжении разговора и Рябой. Уже стоя возле выхода, он произнес:

— В самое ближайшее время мы встретимся снова. А пока пусть он, — последовал небрежный жест в сторону сразу ожившего вещуна, — обучает тебя языку вредоносцев. Причем упор следует делать на понимание, а не на произношение. Догадываешься почему?

— Мое дело слушать, а не болтать, — ответил я.

— Не только. Щеголять перед вредоносцами знанием их языка весьма опрометчиво. Они сразу заподозрят в тебе лазутчика… Какие-нибудь вопросы ко мне имеются?

— Как вредоносцы поступают с разоблаченными лазутчиками?

— Упорствующих подвергают мучительной казни. Слабодушных переманивают на свою сторону. Но среди перебежчиков не было ни одного, кто впоследствии не позавидовал бы судьбе казненных товарищей. Только не подумай, что это голословное заявление, цель которого — напугать тебя. Позднее ты убедишься в моей правоте… Что еще?

— Как мне быть с питанием? — задавая этот вопрос, я преследовал чисто шкурный интерес: уж если угодил в неволю, так надо хотя бы откормиться на дармовщинку.

— Охотники каждый раз доставляют сюда вдоволь пищи. Приходи и бери.

— А тенетники не станут использовать меня как мишень для своих стрел?

— Не посмеют. Сейчас я оставлю знак, защищающий тебя. С ним можешь смело ходить повсюду.

Он ловко свил мои нечесаные волосы в замысловатую косичку, добавив для пышности несколько прядей пуха. Зеркала здесь, конечно, не сыскать, но на ощупь моя новая прическа напоминала хвост чистокровного английского рысака, с которым перед скачками конюхи проделывают аналогичные манипуляции.

— Не мешало бы и его как-то обезопасить, — я имел в виду конечно же вещуна. — Не хотелось бы еще до начала учебы остаться без учителя.

— Этого проходимца здесь знают все и без особой нужды не тронут, — презрительно поморщился тенетник. — Но на твоем месте я не стал бы заботиться о нем. Если ты окажешься в беде, он тебе не поможет.

— Как приятно услышать о себе что-то доброе, — хотя тенетника уже и след простыл, вещун по-прежнему говорил полушепотом.

— Что заслужил, то и услышал, — обронил я. — Здесь я с этим типом полностью согласен… Кстати, а кто он, собственно говоря, такой?

— Что ты хочешь знать?

— Хотя бы имя.