Тропа и Тропа. Миры под лезвием секиры. Книги 1-9

— Обойдемся без морали. А историю эту я поведал тебе только для примера. С чем-то схожим тебе придется столкнуться и у вредоносцев. По нашим сведениям, у них имеется свой собственный Поводырь, уж и не знаю, как они его там называют. Пользуясь тем, что о прошлом и будущем Злого Котла ему известно больше, чем кому-либо другому, этот выродок всячески помогает вредоносцам. Таким образом, мы находимся в неравном положении. Необходимо срочно восстановить справедливость и уравнять возможности.

— Понял, можешь не продолжать, — перебил я Рябого. — И эта первостепенная задача, конечно, поручатся мне. Только зачем обыкновенное убийство называть восстановлением справедливости?

— Кто сказал об убийстве? Уговори тамошнего Поводыря принять обет молчания. Или вырви у него язык… Хотя вариант со смертью был бы предпочтительней, — неохотно признался Рябой.

— Обрадовал ты меня, ничего не скажешь. Такими делами занимаются не лазутчики, а палачи. Я никогда не проливал невинной крови.

— Почему же невинной? — возмутился Рябой. — Это тот случай, когда одна-единственная смерть спасет тысячи жизней. Мы сможем разговаривать с вредоносцами совсем иначе. Вполне возможно, что, лишившись толкового советчика, они вообще прекратят свои вылазки. Их ненависть обходится нам очень дорого. Ты сам пострадал от рук вредоносцев, а мы страдаем во сто крат больше. Дело, порученное тебе, святое. В случае успеха тенетники вечно будут помнить и славить тебя. Да и по поводу вознаграждения можешь не беспокоиться. Вместо одной потерянной подруги ты получишь полдюжины новых.

— Мне новые не нужны. Мне бы прежнюю вернуть, — конечно, я брякнул это зря.

Рябого аж перекосило! Можно было подумать, что я похвалил при нем вредоносцев.

— Этого и следовало ожидать, — горько молвил он. — Боюсь, что, оказавшись среди врагов, ты посвятишь себя не охоте за Поводырем, а поискам своей пропажи. Но ты найдешь только гибель. Вредоносцы сразу догадаются, откуда ты явился. Скажу больше — если ты все же доберешься до этой тирумаль, она просто выдаст тебя своим новым владельцам. Пойми, она не че-ло-век! Она вещь, ценимая за свою привлекательность наравне с драгоценными камнями и металлами. Такими, как она, принято украшать богатые дома. Это и есть источник ее существования, требующий вдобавок постоянной угодливости и раболепия. Ради этого она согласится служить кому угодно — и ужасным хозяевам Острога, и тенетникам, и вредоносцам. Вот к какой продажной душонке ты привязался!

— За это надо благодарить тебя, — холодно парировал я.

— Никто не любит признавать свои ошибки, но тут я искренне каюсь. Давай пока воздержимся от взаимных упреков. Времени и так в обрез. Я не могу тебе приказывать. Я умоляю тебя: обезвредь Поводыря, а потом можешь делать все, что угодно. Жалеть ты не будешь. Благое дело всегда зачтется, а кроме того, я обещаю исполнить любое твое желание, лишь бы оно было в моих силах.

— Хочу, чтобы меня доставили в самую дальнюю из доступных вам стран, — мои ставки выросли, и надо было, пока не поздно, этим пользоваться.

— Если хочешь, значит, так оно и будет, — без колебания ответил Рябой.

— А если я пожелаю большего? Например, покинуть пределы Злого Котла?

— Мы приложим к этому все старания. Нет котлов без слабых мест.

— Ладно, — сдался я. — Будем считать, что договорились.

Фигурально выражаясь, сделка состоялась, хотя никто не ударял по рукам и не подписывал собственной кровью сомнительные обязательства. А куда денешься? Простодушному тирумалю, то бишь человеку, не устоять против столь страстных увещеваний. Уж и не знаю, какими еще достоинствами обладает Рябой, но агитировать он умеет…

— Вот и настало время расставания, — сказал я вещуну. — Давай забудем обиды, которые мы причинили друг другу, и пусть в памяти останется одно только хорошее.

Похоже, мой приятель уже был готов к этой новости. Убиваться он не стал, а только деловито осведомился:

— Когда ты покидаешь Ясмень?

— Скоро. Мне позволили хорошенько выспаться, но не более того.

— Что-то я беспокоюсь за тебя. По-моему, до полного выздоровления тебе еще далеко.

— Слабость бездельем не излечишь, — возразил я с напускной бодростью. — От лени все недуги только обостряются. А пробежишься через две-три страны, отмахиваясь налево и направо, сразу почувствуешь истинный вкус жизни.

— Ну а я не нахожу в суете и тревоге никакого удовольствия, — сообщил вещун. — Ты по натуре воин, а я — созерцатель.

— Что не помешало нам обоим сделаться бродягами, — заметил я.

— Бродяга бродяге рознь. Для меня это наиболее доступный способ существования, а для тебя некая цель. И если я не ошибаюсь, очень высокая цель. Жаль, что мы больше не встретимся.

— А уж как мне жаль, ты даже представить не можешь! — я достал из котомки яйцо и катнул его в сторону вещуна: — Забирай свое сокровище. Мне оно больше не пригодится. Надобность в проводнике, увы, отпала. Если я все же вернусь в Ясмень, тенетники обещают доставить меня по воздуху в любую страну. Даже за пределы Злого Котла.