Тропа Кайманова

— А как же, — подтвердил Изосимов. — Товарищ капитан вызвал с КПП товарища лейтенанта Дзюбу и приказал повысить бдительность... Тут Остапчук на подсменку ко мне приходил, — вернулся Изосимов к главной, с его точки зрения, теме, — говорит, туркмены целые фанерные двери ковром накрыли, на ковер — дастархан [21]постелили, на дастархан — гору лепешек, поверх чурека редька красная, виноград... А вслед один за другим пять верблюдов, а на верблюдах мука, мясо — целые туши архаров!.. Ловкач у нас капитан!..

— Ладно, Изосимов, — остановил его восторги Яков. — Спасибо, что толково рассказал...

— Может, что не так? Я же не по своей воле...

— Все не так. Но к тебе у меня претензий нет. Выполнял приказ коменданта...

Кайманов и тяжело вздыхавший, покачивавший головой Амангельды прошли к площадке для построений, где проходил той, смешались с местными жителями.

Светлану Яков увидел рядом с Ястребиловым, Балакеши и старейшиной Даугана Али-ага — в числе почетных гостей. Сидели они за столом, выставленным на лицевую линию площадки, где сейчас проходили показательные скачки с препятствиями.

На его счастье, рядом оказался Барат, видимо не пожелавший занять место в почетном президиуме. Как фронтовику, да еще раненому, оно принадлежало ему по праву. Тут же были жена Барата Фатиме и их сын Рамазан.

Поприветствовав друга, спросив, как он себя чувствует, здоровы ли младшие, Яков сказал:

— Что ж ты-то отстал? И сам в президиум не идешь и жену не пускаешь?

Барат, отпустив несколько крепких выражений по-курдски, ответил:

— Ай, Ёшка, не знаю, как там сидят Али-ага и Балакеши! Наверное, только, из-за Светланы!

— Светлана-то зачем в президиум попала?

— Ты что, Ёшка, совсем от злости слепой? — возмущенно проговорил Барат. — Куда ей деваться? Ястребилов с Павловским ей для госпиталя доски и стекло привезли, саман привезли, кирпич для печей, дали солдат все разгрузить, а пригласить ее на той поручили Советской власти — Балакеши. Он и пригласил от всего поселка. Светлана сюда не ради твоего Ястребилова, ради нас пришла!..

Барат говорил убедительно, и все равно Яков не мог видеть Светлану рядом с Ястребиловым, хотя и заметил, что она безучастно следила за проходившими скачками, то и дело беспокойно оглядываясь, словно искала кого-то среди окружающих. Подозвав Рамазана, Яков шепнул ему на ухо:

— Пойди скажи тихонько Светлане Николаевне, что твой отец ее срочно зовет. Понял? Так и скажи. Обо мне ни слова.

— Понял, Ёшка-ага...

Рамазан помчался выполнять поручение.

Ястребилов, то и дело поглядывая на Светлану, словно проверяя, нравится ли ей праздник, лично комментировал скачки, приказав накануне радиофицировать плац для построений.

— На кобыле Звездочка, — кричал он в микрофон, — выступает сержант Елютин!

Донесся топот копыт, лошадь легко взвилась над хворостяным забором. В репродукторе снова раздался голос Ястребилова:

— Кобыла Звездочка чисто взяла!.. Следующее препятствие — ров с водой.

В это время Рамазан подошел к Светлане. Склонившись к нему, она наверняка сразу же догадалась, кто его послал, и Яков, впившийся в нее взглядом, с тайной радостью увидел, как изменилось выражение ее бледного сосредоточенного лица.

Словно подчиняясь немому приказу, едва ли отдавая себе отчет, что делает, Светлана поднялась с места, быстро пошла к тому концу площадки, где стояли Яков и Барат.

— Слушай, Барат, не знаешь ли, открыт поселковый Совет? — чувствуя, как сохнет во рту, спросил Яков.

— Ты что, Ёшка? Какой поселковый Совет? Сам знаешь, на том месте госпиталь строим!..

— Скажи Светлане, чтоб туда шла...

Яков заметил, что Ястребилов увидел его.

— Ай, Ёшка, — сказал недовольный Барат. — Я тебя не видел, ты мне ничего не говорил.

— Ты все же передай.

— Вай [22]

! — разозлился Барат. — А что я твоей Оле скажу?

Яков уже не слушал его. Отметив про себя, что Светлана вслед за Рамазаном направилась к Барату, Кайманов, обходя плац, вошел в канцелярию комендатуры, попросил дежурного срочно связать его с полковником Артамоновым.

Сразу же уловив суть происходящего на Даугане, полковник недобро сказал:

— Спасибо за поздравление с праздником, Яков Григорьевич.

— Я-то при чем?! — взорвался Кайманов.

— Ладно, знаю, что ни при чем. Вызови немедленно к телефону Ястребилова. Хоть и туго у нас с кадрами (из-за того и тянули), но, видно, с Ястребиловым придется расставаться...

Яков подождал, не скажет ли еще что начальник отряда, но Аким Спиридонович, сдерживая душивший его гнев, молчал и только, сердито отдуваясь, сопел в трубку.

Яков вышел из комендатуры, направился к восседавшему за судейским столом Ястребилову. Капитан по выражению лица Кайманова понял, что разговор будет не из приятных, но на людях решил, несмотря ни на что, разыграть эдакого радушного хозяина праздника.

— Ба!.. Яков Григорьевич! Какими судьбами?! — воскликнул он весело. — Где пропадал? За опоздание штрафную, штрафную!..

— Прошу прощения, товарищ капитан, — жестко ответил Яков, — вас вызывает к телефону полковник Артамонов.