Тропа тайкера

— Сначала тебя сравнивали с ледяной статуей. А потом — с ярким лучом холодного света.

Колокольчики вновь зазвенели с неслыханной до этого силой.

— Это последнее ты, конечно, узнал от Философа. Он ведь до сих пор помешан на сексе, только сейчас все его проблемы перешли на другой, гораздо более тонкий уровень. Он тебе не проповедовал секс как мощнейшую жизненную силу?

— Да, что-то в этом роде.

— Он действительно жутко талантлив, но его озабоченность, теперь уже таящаяся в самых глубинах подсознания, почему-то не допускает очень простой мысли. Что в этом деле присутствуют столь различные по своему качеству энергии, что в принципе оно содержит в себе все, что угодно. Ведь и самое великое счастье, и наиболее тяжкие страдания в жизни людей в равной мере связаны с сексом. Ведь при соитии люди становятся наиболее доступны всем космическим силам, и что мы познаем, зависит только от нас.

— А почти во всех сидят садомазохистские комплексы…

— Да. В тебе тоже… — лукаво усмехнулась она, — Ты же сам знаешь, что тебе нравится повелевать девушкой. Но в этом нет ничего страшного, пока это не выходит за рамки игры. А вот если случается настоящее насилие, — ее голос чуть дрогнул, — тогда жизненная энергия смешивается с силами смерти. И ты открыто слышишь ее дыхание.

— А ты сама.. — Данг прервался на полуслове.

— Ты хочешь узнать, насиловал ли кто-нибудь меня? В этом Граде нет. А что было до этого, я не знаю. Честно, не знаю. Скорее всего да, а то откуда я явственно помню ее дыхание.

— Нет, я не то хотел спросить. В тебе самой есть этот комплекс?

— Ох, Данг, вот это самый больной вопрос для меня. Я абсолютно честна с тобой, но поверь, — ее голос опять чуть дрогнул, — мне порой кажется, что я вообще не человек…

— Как это?!

— Да, не человек, а какое-то зеркало. Будто меня самой нет, а есть очень сложное зеркало, в котором мужчины просто видят свое отражение. Вернее, даже не само отражение, а странную смесь того, что они есть в действительности, и того, что они думают о себе самих. Они, пусть даже не осознавая того, считают себя лучше и важнее кого бы то ни было — вот и я вдруг невиданная красавица. И в то же время никто не умеет любигь — и я ледяная статуя, — горько усмехнулась Тайка. — Может, поэтому они и ходят ко мне, хотя Лора в тысячу раз искуснее… Но я ведь не виновата, Данг, изумрудные искорки из ее глаз засверкали с невиданной силой, — И я докажу тебе это. Я сделаю все, что ты захочешь. Хочешь, я принесу из ванной тазик теплой воды, и совершенно обнаженная, буду мыть и целовать твои ноги, а потом осушу их своими волосами, — она тряхнула головой, вызывая вдоль спины шелковую волну, — Тебе ведь так нравится, Данг? Я сделаю это с удовольствием, ты можешь совершенно не бояться хоть как-то меня обидеть. А затем, если решишь, что я ласкала недостаточно нежно, накажешь меня своим ремнем. И насладишься мною, как захочешь. Впрочем, нет, — она ненадолго замолчала, и отпила глоток виски из бокала.

— Я даже согласна на настоящее насилие. Ты не жесток, но если вдруг захочешь, я готова принять от тебя любую, даже самую жуткую смерть.

На протяжении всей этой речи Данг молчал, как громом пораженный, чуть приоткрыв рот. За последние сутки ему приходилось много раз удивляться, может быть, даже больше, чем за всю прошедшую жизнь. Но все это было ерундой по сравнению с Тайкой. И какие идиоты ему говорили, что эта девушка не умеет любить? Самое странное, что сейчас он не мог вспомнить даже имен тех идиотов, но при этом четко знал, во всем остальном это были очень умные и весьма достойные люди.

Тайка была права, она действительно отражала себе душу мужчины, но при этом видела его насквозь. Данг не был жесток, любая мысль даже о самом незначительном насилии настолько претила его душе, что он не любил даже просто уламывать женщин при явно показном сопротивлении. Но при этом, как ни странно, и вправду любил подобные игры — разумеется, при полном согласии с другой стороны. Наверное, поэтому и были в его жизни в основном проститутки — их не надо уламывать, и при этом можно совершенно не стесняться своих комплексов.

И он никогда не страдал сентиментальностью по поводу женской красоты. Любая красавица — та же женщина, это он давно понял. Но сейчас с ним творилось что-то странное. Сейчас он совершенно не хотел видеть ее на коленях перед собой. И даже не хотел проверить правдивость ее слов, как сделал бы в любом другом случае. Он уже знал, что в твердости своих намерений Тайка не уступит ему самому, а скорее всего даже превзойдет. И если он чудом и впрямь решится на насилие, она пойдет до конца, до самой смерти, заботясь лишь о том, чтобы из последних сил как можно лучше ласкать его.

Ну что ты смотришь на меня, Данг, — искры в ее глазах чуть затуманились, — Ты разве привык так долгоо думать? Ты привык действовать, так прикажи мне что-нибудь. Здесь рядом есть лавка для фермеров, там можно купить кнуты, цепи… Правда, сейчас ночь, но мне продадут…

— Перестань, Тайка, прошу тебя…