Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи

Путь из Западной Пальмиры до Вильямартина Ганс и Портной со своим псом древней породы боснийских гончих – умное и верное животное, которому было уже более десяти лет отроду – преодолели пешком за несколько дней. Добравшись, наконец, до провинции, Ланге взял в аренду у здешнего механика Диего снегоход, расплатившись с упрямым бородатым молчуном отремонтированным портативным игровым устройством «Game Boy» с установленным на него тетрисом, от которого тот был без ума. Прицепив сзади сани, друзья отправились в пустующую Севилью. Ланге и его лучший друг Портной поочередно менялись в управлении снегоходом. Пока один вел транспортное средство, второй управлял санями, глотая вылетающий из-под гусениц сухой пушистый снег. Но особого выбора не было, кому-то приходилось терпеть, пока кто-то наслаждался пилотированием скользящего по обледенелым трассам снегохода. Чтобы добраться от Вильямартина до Севильи, парням нужно было преодолеть около ста километров. Этот путь не занял бы много времени, если бы не высокие снежные переметы, протяженностью с Великую Китайскую Стену.

Время шло, до «Сумеречной Ярости» оставались считанные дни, а друзьям еще нужно было успеть вернуть хозяину снегоход и пешком добраться до Западной Пальмиры с гружеными санями.

На улице было по-утреннему светло и тихо. Хоть и не без проблем, но парням удалось отыскать адрес дома местного радиолюбителя, о котором рассказывал люмпен.

–Затишье перед бурей, да, Рыжий? – погладил по загривку своего пса Портной. Затем, сняв с лица повязку, он двумя тонкими палочками аккуратно вытащил из разведенного во дворе костра раскаленный уголек, поднес его к лицу и прикурил самокрутку из табака и Корри – нового вида – помеси растения и гриба, появившегося после падения астероида. Ученые долго не могли определиться, к какому царству живых организмов относится это нечто. Но, проведя некоторые исследования, выяснилось, что корри – это феномен, образовавшийся вследствие влияния радиационного фона упавшего астероида, удивительный симбиоз, которого раньше не случалось между обычной коноплей и состоящего с ней в микоризе некоего гриба. Родиной корри, соответственно, стал считаться Сенегал. Самое удивительное в этом виде было то, что растет оно только в местах бывшего обитания человека. Дело в том, что жизненно важной составляющей для корри является наличие канцерогенов в почве, которые попали туда искусственным путем через выхлопы автомобилей, выбрасывание вторичных продуктов после приготовления пищи и в виде отходов, оставшихся как следствие производства некоторого сырья. С виду корри было похоже на круглый гладкий гриб, достигающий размера теннисного мячика и чуть меньшего размера волосатого корня. Росло корри только в диких условиях. Провести доместикацию пока еще никому не удалось. Это растение вмиг приобрело популярность, особенно на фоне апокалиптической реальности. Каждый свободный угол, где есть хоть немного влаги и почвы, заполонили эти салатового цвета растения с горизонтальной серой полоской, опоясывающей плод, точно Венец Фрачека, окольцевавший по экватору планету. Корри можно было употреблять в пищу, очистив от волокнистой мягкой кожуры, которую просто забивали с табаком в папиросы, перед тем хорошенько просушив. Папироса, заправленная шелухой корри, давала легкий расслабляющий эффект – это ей досталось от знаменитого предка-растения. Из-за этого со временем термин «Корри» стал ассоциироваться со словами «удовольствие», «блаженство», «наслаждение». А еще из корня корри готовили лекарства и использовали вместо хмеля для приготовления некоторых алкогольных напитков.

Пока Портной грелся у костра с самокруткой в зубах, Ганс успел насобирать целый мешок деталей и, едва волоча его по ступенькам темного подвала, кряхтя от напряжения, недовольно пробурчал:

–Какой наблюдательный… Лучше бы с вещами помог!

–И ведь не соврал твой севильянос про соседа, – проигнорировал просьбу друга Портной, выпуская ароматный дым табака с корри.

–Фух! – выдохнул, наконец, Ганс, опершись руками о колени. – Дай затянуться.

Портной ехидно улыбнулся и молча протянул товарищу папиросу. Он знал, что будет в следующий миг.

Стянув с кучерявой светлой головы шапку, Ганс прищурился и сделал затяжку. Лишь секунду его лицо изображало блаженство, но затем дым с жутким кашлем вырвался наружу.

–Шапку надень, балбес, заболеешь же! – по-дружески прокомментировал Портной. Он был старше Ланге. К 29 годам Портной многое повидал в своей жизни. Причем еще до падения астероида. Сирота, выросший без родителей, прекрасно знал, что значит быть одному в пустом обреченном мире, наполненном чужими и равнодушными людьми. Он ценил друга, и в меру своих возможностей заботился о наивном пареньке, как о младшем брате.

Ганс не стал спорить, понимая, что даже при температуре в -30°С (перед бурей вместе с затишьем приходило резкое потепление) можно запросто схватить простуду или чего похлеще.