Тропик Динозавра

За последние сто тридцать пять миллионов лет территория Центральной Азии не была покрыта морем и, таким образом, оказалась лишена слоя морских осадочных пород в отличие от других материков. В грубых материковых осадках, в песчаниках, образованных реками и озерами, сохранились скелеты сухопутных животных. На месте современной пустыни когда-то находился край, богатый влагой, с обильной растительностью. В поймах рек обитали огромные пресмыкающиеся динозавры.

Я попытался представить себе картину нашей планеты в самом начале карбона, триста пятьдесят миллионов лет назад, когда и динозавров еще не было. Я понял, сколь исключительно важен был этот период в истории Земли, особенно если рассматривать его глазами человека XX века, гражданина планеты, уже страдающей от перенаселения.

Материки были пусты! Бурная жизнь кипела в морях, реках, озерах, но континенты были еще ничьи. Редкую поросль населяли насекомые. Из первых древовидных растений появились леса. По берегам рек и ручьев обитали земноводные. Однако они не рисковали отдаляться от воды, крепко связанные с ней способом размножения. Их икра, лишенная скорлупы, покрытая лишь слизью, могла вызревать только во влажной почве или в воде; первые стадии жизни проходили под водой. Взрослые особи с их голой и влажной кожей, снабженной многочисленными железами, также были вынуждены постоянно искать тень и влагу. Первые шаги в глубь материка были сделаны пресмыкающимися. Отделившись от земноводных, они изменили способ размножения. Яйца, хорошо защищенные кожеподобной или известковой скорлупой, дающие зародышу необходимую влажную среду, они могли откладывать далеко от воды. Уже в яйце молодое пресмыкающееся развивалось настолько, что, вылупившись из него, в состоянии было жить на суше наравне со взрослыми особями. Их кожа покрылась чешуйками или роговым панцирем, предохраняющим от потери влаги. Таким образом, они могли без опаски заселить высокие и сухие территории — степи и даже пустыни.

Первыми из рептилий, которые оторвались от воды и полностью использовали свою приспособляемость, чтобы начать марш в глубь материковой среды, были котилозавры. Это — еще некрупные животные, двадцати-тридцати сантиметров в длину. Очень редко они достигали трех метров, неповоротливые, неуклюжие, с короткими, широко расставленными конечностями. Шея маленькая, череп сплющенный. Сначала они вели хищный образ жизни. Со временем среди них возникли травоядные формы.

Имея неограниченные возможности развития и разнообразную среду обитания, котилозавры постепенно преобразовывались и приспосабливались. Одни покрылись панцирем, превратившись в черепах, другие утратили конечности и стали змеями, часть вернулась в воду в виде морских пресмыкающихся, иные образовали группу, переходную к млекопитающим, из которой эти последние и возникли. Котилозавры положили начало также группе текодонтов.

Именно текодонты в конце концов дали толчок делу освоения материков, а также воздушного пространства, так как именно от них произошли и динозавры и летающие рептилии. Строением текодонты напоминали всем известных ящериц — небольшие, с продолговатым черепом, с острыми зубами, хищные. Часть из них стала передвигаться полувыпрямившись, на задних конечностях. Передние лапы с хватательными пальцами, оснащенными когтями, были очень короткими. Эта линия текодонтов дала впоследствии динозавров, которые за сто пятьдесят миллионов лет распространились по континентам и со временем, подвергаясь непрерывным изменениям, стали совсем непохожи на своих прародителей.

Одни превратились в четвероногие шагающие крепости, «танки» с мощнейшим панцирем, другие представляли собой горы мяса, передвигавшиеся на четырех опорах, третьи — «машины» для раздирания этого мяса похожими на стальные пилы челюстями.

Их окаменевшие останки обнажаются сейчас на скалистой поверхности пустыни Гоби в полосе шириной в несколько сот километров по обеим сторонам монголо-китайской границы. Много окаменелостей сконцентрировано в Нэмэгэтинской впадине, в глубине гор. Именно к пей мы совершали тысячекилометровый путь из Улан-Ватора.

Нас обгоняли машины, груженные козьими и овечьими шкурами. Свалившиеся с машин шкуры то тут, то там валялись на дороге. В Улан-Баторе говорили, что зима была суровая, снег смерзся в твердую корку, которая закрыла животным доступ к траве. Казалось, что зима не повредила только тарбаганам. Заслышав шум мотора, они бросились в паническое бегство в сторону гор, еле волоча туловище на слишком коротких ногах. Эти крупные сурки выглядели толстыми, возможно из-за пушистого меха, скрывавшего выступавшие ребра. Некоторые замирали столбиками рядом с норкой или, захваченные врасплох на пастбище, застывали неподвижно на четырех лапках, подняв торчком хвостики.

— Что бы ты сказал о шапке из тарбагана? — произнес Эдек, в котором заговорила кровь охотника. Он пытался дотянуться до двустволки, лежащей по другую сторону спинки сиденья.

— Оставь, — отговаривал я, — в это время охота запрещена. А кроме того, — припугнул я его, — их паразиты — носители чумы.