Тропой смелых(изд.1950)

В этот момент фигура у ели пошевелилась. «Сейчас убежит», мелькнуло у Димы, и он, сам удивляясь тому, что получилось так громко и властно, крикнул:

— Стой!

В тот же момент он вскочил. Фигура метнулась. Дима бросился за ней. Человек споткнулся, и Димус с размаху полетел через него, но успел уцепиться за руку. Рука была сильной, и неизвестный, резко выдернув ее, оттолкнул Диму ногой.

— Стой! — снова закричал Димус.

Ребята бросились на помощь, но было уже поздно. Ломая валежник, треща сучками, незнакомец убегал в таёжную мглу.

— Кто там?

— Что с тобой, Димус?

— Кто это был?

А Дима и сам ничего не знал и не понимал и очень сбивчиво рассказал о происшедшем.

— Что ж, ты даже разглядеть его не мог?

— Разглядишь тут! Темно же…

— Ну все-таки… Ростом он какой? Высокий?

— Должно быть, высокий.

— Но ведь тот на машине был. А почему мы мотора не слышали? Димус, ты мотор слышал? — спросил Миша.

— Нет. Но автомобиль он мог где-нибудь в стороне оставить.

— А все-таки он нас боится: убежал, — важно сказал Вова.

— Ничего он не боится, — пробормотал Лёня. — Это он нас хочет запугать. Ему нужно, чтобы в пещере не было свидетелей.

Встревоженно вслушиваясь в каждый шорох, ребята всю ночь просидели у костра, спалив громадную кучу хвороста, и поспали лишь под утро.

А когда взошло солнце, в том месте, где схватились было Дима и таинственный ночной гость, друзья нашли записную книжку. Все листы были чистые, нескольких нехватало. На каждом листе вверху была двойная зеленая черта, ниже — обычная сеть клеток. Лёня вытащил из сумки вчерашнюю записку с перекрещенными стрелами. То был листок из этой записной книжки.

5. Пылающий лес

Шли молча, невыспавшиеся и злые. Чуть позвякивало в такт шагам ведерко в руках Димы. Тропка то вихлялась меж деревьев, кружила по краям болотцев, то прямой стрелкой вклинивалась в лесные поляны или длинной змейкой всползала на холмы. Солнце, забравшись в верхушки сосен, начало палить с утра. Ветер дул легкий и горячий. Птицы и на заре перекликались как-то сонно, нехотя, а потом и совсем смолкли. В густом, душном воздухе струился крепкий, щекочущий ноздри лесной аромат. Плавилась смола, и янтарные капельки сияли в солнечных лучах. От накаленных придорожных камней веяло жаром.

— Вот бы вдруг зима минут на десять! — размечтался вслух Вова.

— Да, а зимой лета просишь, — отозвался брат.

Вова замолк, потом сказал очень ласково:

— Миша, давай глотнем водички.

У Миши самого давно пересохло в горле. И хотя воздух был чистый, казалось, что в рот набилась сухая пыль. Но вода, так заманчиво булькавшая в его фляжке, составляла «НЗ» — неприкосновенный запас экспедиции. Ее можно было тратить лишь в особо важных случаях, по разрешению звеньевого.

Лёня, услышав Вовину просьбу, остановился и грозно насупился. Однако, взглянув на красное, распаренное лицо товарища, увидев, как из-под его мокрых, свалявшихся волос сбегают струйки пота, он сказал:

— Пусть глотнет. Только самую капельку. — И, отвернувшись, он облизнул свои белые, запекшиеся губы.

Дима тоже отвернулся, а Миша, протягивая фляжку брату, собрал изо всех уголочков рта горьковатую тягучую слюну и проглотил.

Вова пил, не поднимая глаз: ему было совестно. Видимо, поняв его мысли, Лёня сказал как можно приветливее:

— Ничего, Толстопуз, ведь мы-то постарше тебя.

И это не только успокоило Вову, но и придало сил остальным. И Миша, и Дима, и сам Лёня почувствовали себя как-то взрослее. Приняв от Вовы флягу, Миша потряс ее над ухом и весело сказал:

— Ого! Полбочки долой.

— И вовсе нет. Всего один, ну два глоточка, — поспешил уверить Вова.

— Ничего, теперь он, как верблюд, сможет сто верст без воды шагать, — усмехнулся Лёня.

Но не то что сто верст, а и трех километров не прошли ребята, как набрели на воду. Маленькая, вдруг вывернувшаяся из-за кустов речушка тоненькой полоской блеснула впереди. Лёня, как только завидел воду, рывком перешел с мерного шага в неистовый галоп. Подхватив восторженный вопль звеньевого, все ринулись за ним. Рюкзаки полетели наземь. Четыре жадных рта припали к воде и не отрывались от нее, наверное, минуты три.

— Ух, и вкусная! — восторженно простонал Миша, крутнул головой и вновь припал к воде.

Решили сделать здесь привал. Карта показывала, что по этой тропе надо продвинуться на север еще километр, потом она круто свернет на восток, к Шарте.

— Ура! Ночевать на Шарте будем!

— Там, братцы-кролики, я вас ухой накормлю.

— А завтра… Смотрите, там всего один переход вниз по реке. Завтра к вечеру, не будь я Лёнькой, подойдем к пещере. Или послезавтра днем.

Поев, все, за исключением Димы, прилегли вздремнуть. «Немножко можно», сказал звеньевой. Дима отправился побродить, чтобы насобирать каких-то трав.

Непрерывно и звонко стрекотали кузнечики. Томился и дрожал расплавленный солнцем воздух. Даже в тени было душно и тягостно, но сон, уступивший тревогам прошедшей ночи, сейчас решил взять свое и, навалившись на ребят, крепко прижал их к сухой, каленой земле…