Тропою мести

Неожиданный крик Турко возымел противоположенный эффект, и Водопьянов с перепугу вдавил в пол педаль газа, а не тормоза – банально их перепутал. Но, мгновение спустя, сообразил, исправив ошибку. Автомобиль остановился в миллиметре от заднего борта «Шишиги».

– Какого хрена он решил встать? – недовольно проворчал генерал, поднимая с пола упавший термос. – Коврики, сука, испачкал…

– Не знаю… – Майор подхватил с пассажирского сиденья автомат. – Сейчас, секунду. – Он взял рацию и вошел в эфир: – Лейтенант, что у вас произошло? Аномалия?

– Здесь ребенок, – ответила рация растерянным голосом. – Он бросился мне под колеса. Не давить же его!

– Что? – Турко вздернул бровь. – И как его проглядел Петренко? Вот тебе и разведчик на «Газели»! Поехал первым, твою мать…

– Какие будут указания? – обернулся майор к изумленному Турко. – Что прикажете делать?

– Забавно. Военные докладывали мне, что видели труп малолетнего парнишки во время облета окрестностей Зимовища. Может, тут у нас Диснейленд открыли?

– Очень смешно. А по существу?

– А по существу – не вякай мне тут! Иди разберись, какого хрена под колесами одной из наших машин оказался ребенок. Но не убивай его. С детьми-то «Удар» точно не воюет! Сюда его веди. Мне будет интересно послушать, что это за фигня.

– А если это ловушка? – Водопьянов взялся за ручку открытия двери.

– Если это ловушка, то мы завалим всех тех, кто ее устроил. И этого мальца – в том числе! Давай!

Майор с явной неохотой открыл дверь, снял автомат с предохранителя и поспешил к «шестьдесят шестому».

* * *

Андрей понимал, что игра окончена. Он шел в западню, но ничего не мог с этим поделать. У него подогнулись колени и затряслись поджилки, когда он вспомнил сообщение, присланное ему генералом.

– Сука-сука-сука-сука-сука!

Разум кричал, чтобы он забыл о мести, о Кирилле, обо всех тех, кому он якобы должен. Да не должен Андрей никому! Сам себе вбил в голову эту чушь зачем-то. Видимо, потому что самобичевание любил, придурок. От «Анархистов» он ушел, а Оля и ее младший брат сами подставились. Да и тот, кто виновен в гибели дочери Лесника, уже и сам мертв. Пора бы удочки смотать. Пора бы бежать…

«На хрен это тебе?! На хрен! Это билет в один конец! В один конец, ты понимаешь? Ты ничего не исправишь! Вернись домой, подготовься, а потом попробуй добраться до Турко! Попробуй! Но не так! Не надо просто дохнуть! Не надо!»

Панические мысли надо было глушить, надо было упрямо идти вперед, отмахиваясь от них, словно от роя назойливых пчел. Подгонял он себя тем, что смотрел на экран коммуникатора с открытым диалоговым окном. Фортуна все-таки отвернулась от искателя. Что ж, запас удачи не может быть неисчерпаемым. Если где-то убыло – значит, где-то прибыло, чтоб его. Стоило уже зарубить себе на носу. Столько лет эту чертову Зону топчет, но самое главное правило так и не усвоил…

– Нет-нет-нет-нет… только не это… нет… – бубнил Андрей, то приближая, то отдаляя фотографию на портативном устройстве. – Я выжил в тех гаражах не для того, чтобы сдохнуть у бандитского хутора!

Десять минут назад Турко отправил фотографию.

Фотографию, где он вместе с Кириллом сидел на заднем сиденье какого-то новомодного внедорожника…

Мальчик улыбался, не чувствуя никакой опасности.

– Только тронь его! Только посмей!

Под вложенным в сообщение файлом генерал писал:

«Снова здравствуй, дорогой. Смотри, кого я повстречал на просторах нашей с тобой необъятной Родины! Малой божится, что знает тебя! И умоляет меня отвезти его к тебе! Вот уж подарок судьбы! А кто я такой, чтобы отказывать желаниям бедного запуганного ребенка? Только есть одна проблема. Я не знаю, Андрюш, где же ты сам, такой красивый, прячешься. Давай не будем расстраивать Кирилла? Облегчим нам троим жизнь. Если сдашься, то парнишка выживет. Даю слово офицера. Я бы никогда не позволил ребенку стать разменной монетой в наших с тобой “политических играх”. Клянусь, мои люди сопроводят его до КПП и передадут в руки властей, а те, в свою очередь, отправят его домой.

И еще кое-какие новости. Я поймал Огонька! Не могу дождаться, когда скину тебе картинку его изуродованного трупа.

Ты уж не расстраивайся сильно.