Тропы Трояна

Выпили, и я посмотрел на сидящего во главе стола великого князя, который был хмур и невесел. Это и понятно. Какая там славная победа? Полный пшик. Несколько тысяч убитых со стороны Изяслава и столько же потеряли суздальцы Гюрги Долгорукого, а затем скорое возвращение обратно в стольный град. Союзники отступили или ограничились демонстрацией. Цели летней военной кампании не достигнуты. Положение Изяслава Мстиславича резко ухудшилось. А когда он, опережая своё войско, въехал в Киев, то здесь его ожидал целый ряд пренеприятных известий. Ромейское посольство вырезано, уцелело всего несколько человек (гонцов в другие города) да спафарий Андроник Вран. И хотя виновниками злодеяния назывались рыцари-латиняне, которые были объявлены в розыск, император Мануил мог в это не поверить. Следовательно, возможны сложности с Восточной Римской империй. А помимо того в самом городе неспокойно. Киевские купцы и наиболее уважаемые люди получили в свои руки переписку тысяцкого Митрофана Кобылина с ромеями, и выяснилось, что городской глава, фактически мэр, сливал иностранцам информацию по торговле и давал им льготы, каких не было у местных. В связи с этим возмущённая общественность собрала чёрный люд, блокировала подворье Кобылина и заставила его ещё до приезда великого князя сложить свои полномочия.

Такие вот дела. Невесёлые. И это только начало, ибо неизвестные люди подкинули Изяславу Мстиславичу переписку протопопа Исаака Комита с его агентурой, и это новая забота. Придётся теперь великому князю выискивать крамолу среди доверенных лиц, одёргивать зарвавшихся Рюриковичей и как-то разбираться с епископами. Всё одно к одному. И это в то время, когда продолжается война с Гюрги, со степи на Переяславль лезут половцы, которые временно отступили, а в Туровское княжество, где сидит старший сын Изяслава, проникают диверсанты из Галича. Поэтому, лишь примерно представляя себе, что творится в голове великого князя, я могу с уверенностью сказать, что сейчас ему не до пира и мыслями он где-то очень далеко. Сочувствую ему. Но он сам свою дорогу по жизни выбрал. Захотел стать самым главным на Руси, и стал, а теперь огребает по полной. Это судьба.

Моя рука протянулась к копчёному окороку. Я взял кусок и впился в него зубами. Вкусно и сытно. Зубы пережёвывают мясо, а глаза скользят по лицам людей, которые находятся напротив. Большинство из них – воеводы великого князя, с которыми мне сталкиваться не доводилось, но пару человек я знал.

Вот боярин Фёдор Брагин, полноватый брюнет с крепкими мужицкими руками. Хороший вояка и неплохой мечник, сын простого огнищанина, но выбрался из лесов и дослужился до начальника городской стражи в Киеве. Должность немалая и доходная. Молодец, боярин, а если не растеряется, а он мужик головастый, то быть ему тысяцким вместо Кобылина. Для меня это хорошо, ибо общие интересы у нас уже имеются. Так что поддержку ему окажу, и если боярину понадобятся деньги на проставу народным массам, по факту – на предвыборную кампанию, то серебро ему, конечно, ссужу. Причём без процентов, чай не ростовщик.

Рядом с Брагиным сидит невесёлый, осунувшийся Андроник Вран. Он уверен, что убийство Исаака и посольских работников дело рук паладинов. Доказательств хватает, и трупы латинян, в тела которых перед нашим уходом разведчики вонзили ромейское оружие, спафарий лично видел. Значит, как только откроется путь по Днепру в Чёрное море, его доклад полетит в Константинополь. А пока он устраивается на новом подворье. Приводит в порядок дела и тоскует. Впрочем, это не мешает ему гулять по городу, и очень часто Вран тайком задерживается в одном неприметном домике на окраине Киева. Живёт там одна девица-красавица из купеческой семьи, и, насколько я понял, у них с Андроником всё серьёзно. Вот оно, слабое место молодого императорского посла, на которое можно надавить, и я, если понадобится, стесняться не стану. Но это потом, а пока к девушке, которую зовут Любава, приставили ушлую бабушку, которая за малую долю работает на Бравлина Осоку, и всё, что знает подруга Врана, практически сразу становится известно нам. А поскольку ромей с толикой славянской крови делится с полюбовницей всеми своими мыслями, планами и намерениями, то можно сказать, он под колпаком.

Я налил себе мёда. Сделал глоток и почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Обернулся и столкнулся взглядом с великим князем. Матёрый человечище! И в его глазах я прочёл многое. Изяслав знал, что уничтожение ромеев – моих рук дело. Ведь он наверняка уже успел пообщаться с митрополитом Климентом и своими шпионами. Поэтому после пира меня, скорее всего, пригласят в его покои. Что ж, я к этому готов. Поговорим откровенно, а затем можно будет отправляться в степи. Скачок туда и возвращение в Киев, а затем грузимся на драккары и уходим в Новгород.

Великий князь отвернулся, и я снова уткнулся в кубок. Хорош медок, но коварен. Голова соображает, а ноги словно ватные, а потому пока стоп. Чутка выпил, уважил хозяина, который пригласил меня за свой стол, и хватит.