Тропы «Уральского следопыта»

Действительно, рассуждал ученый, очень часто случается, что вопреки мнению врачей-бактериологов и эпидемиологов болезнь вспыхивает когда захочет и ослабевает совершенно неожиданно для всех. Резкие скачки в ходе заболеваемости и смертности, то исчезновение, то снова появление эпидемии, то исчезновение, то появление микроорганизмов во внешней среде, то значительные колебания в вирулентности микроорганизмов всегда заставляли думать, что сами болезнетворные микробы представляют собой взрывчатый материал, готовый вспыхнуть от ничтожной искры. И наиболее прозорливые врачи неминуемо приходили к мысли о роли космических сил в темном эпидемиологическом процессе.

Неизвестные космические силы… Какие? Чижевский, «солнцепоклонник», приходит к мысли: а не виновато ли Солнце, не оно ли подает там, далеко от нас, «голос», который «эхом» отзывается на Земле?

Солнце — виновник многих бед людских. Как это объяснить?

«Этому предшествовал такой ход рассуждений, — писал впоследствии ученый. — Метеорологические факторы — температура, давление, влажность — претерпевают постоянные колебания и даже в двух близко лежащих пунктах дают различные показания. Их можно сбросить со счетов. Но существует группа явлений, которые одновременно охватывают огромные пространства. Например, пертурбации земного магнитного поля или магнитного электричества. Но электрические, магнитные, электромагнитные явления в земной коре и атмосфере, в свою очередь, зависят от явлений космических, главным образом от влияния Солнца. Значит, прежде всего надлежит исследовать вопрос о том, в каком отношении находятся те или другие эпидемические заболевания с солнцедеятельностью».

Так родилось первое звено цепи: Солнце — болезни на Земле. За ним следовало второе.

Для столь неожиданной гипотезы нужна была статистика давно прошедших эпидемий. Только сопоставив ее с хронологическими таблицами солнцедеятельности, можно получить какие-либо результаты. Амплуа статистика нисколько не смущало Чижевского — он добровольно посвятил этому монотонному поиску одинаковых данных многие дни. Характер ученого, его опоэтизированное восприятие мира помогли ему в этой для многих скучной работе.

Но он в обработке данных, полученных не в лаборатории, а в результате наблюдений за природой, видел обработку грандиозного эксперимента, осуществляемого как бы самой историей. Он чувствовал себя свидетелем жизни многих поколений, многих народов.

Статистику давно прошедших эпидемий он начал с чумы. Были систематизированы сведения за огромный период времени — с 430-го по 1899 год. Составлена подробная хронологическая таблица наиболее крупных чумных эпидемий. Теперь оставалось сопоставить ее с таблицей солнцедеятельности. Можно представить себе волнение ученого, с каким он приступил к этой работе. Сравнить две таблицы — и результат налицо. Подтвердится или опровергнется его предположение?

И Чижевский сопоставил таблицы. Результат как громом поразил его: точки максимумов на кривой, изображавшей ход солнечной активности, и подъемы кривой, соответствующей динамике распространения чумы, совпадали! Связь между эпидемией и «голосом» Солнца существовала!

Везение? Оглушенный увиденным, он забыл, что долго и упорно своим трудом его готовил, как забыл и о том, что в сопоставлении этих непритязательных кривых ожидал конца работы.

Нет, нет! Вот оно, начало. Разве можно делать вывод из одного факта, не проверив зависимости от Солнца других заболеваний? Последовало изучение данных о холере.

Так же основательно прослеживает ученый и эпидемии холеры — год за годом, район за районом, страну за страной. И везде видит эту закономерность: активное Солнце — разгар эпидемии. Теперь у него в руках два «козыря». Но разве это убедительно? Пожалуй, нет. И Александр Леонидович Чижевский ведет свое статистическое наступление на грипп, от которого не уберегся на Земле ни один человек. Издавна врачи замечали, что эпидемии холеры и гриппа обычно идут одна вослед другой.

С 1403 года по 1926-й — за 500-летний период времени — ученый насчитывает 83 эпидемических года. При сравнении их с деятельностью Солнца исследователь обнаружил, что двадцать восемь волн гриппа падают на период максимума солнцедеятельности, а пятнадцать — на минимумы.