Тростниковая птичка

  Я внимательно оглядел остальных: нет, больше никого. Что же, трое - это неплохой результат. Жаль, конечно, что ничья куртка не может похвалиться металлическим отливом брачных бусин, но я, как никто, знал о том, как опасно полагаться на чувства. И все же за парней было немного обидно: возможно уже сегодня в Таншере кто-то еще получит бусины этих же цветов, и тогда потребуется доказывать, что ты единственный достойный.

  Остаток пути удалось преодолеть без происшествий: мы даже опередили график, и приехали в Таншер несколько раньше, чем предполагали. Оказалось, что если Поезд Невест двигается к центральной площади по свободным улицам, то скорость его движения гораздо выше, чем когда автобусы, словно усталые черепахи, буквально протискиваются сквозь возбужденную толпу.

  Времени мы выгадали совсем немного - вскоре на площади воцарилось привычное для дня прибытия Поезда Невест столпотворение. Я столько раз стоял в этой толпе, что прекрасно знал, на что смотрят и о чем говорят сейчас между собой воины, на что надеются и какие заключают пари, в общем - чем сейчас живет и дышит центральная площадь.

  Согласно церемониалу, безупречно выглядящий Эвард вышел на порог Общинного дома встречать Поезд. Я поймал себя на том, что судорожно пытаюсь пригладить растрепавшиеся волосы и поморщился, вспомнив, что в ближайшее время мне предстоит пережить целую череду неприятных разговоров. Я вздохнул, подавил совершенно детское желание спрятаться в машине и решительно распахнул дверь. В последний момент Терри сунул мне в руки куртку, о которой я от волнения совсем забыл. Послышался слаженный шум открывающихся дверей, восторженный гул толпы. Я привычно нашел глазами Птичку, подошел и крепко взял её за запястье: с её умением находить неприятности, лучше было держаться с ней рядом. Неожиданно гвалт на площади начал затихать и стало слышно, как подошвы девичьих туфелек касаются мостовой. Когда девушки чинно выстроились парами, гул на площади начался с новой силой.

  - Прошу следовать за мной, - я сделал приглашающий жест, и, крепко держа Птичку за руку, пошел ко входу в Общинный дом, превратившийся на время в Дом Невест.

  Я знал, что девушки идут следом, парни из моей десятки сопровождают их колонну с двух сторон и поэтому удивился, когда отец, двинувшийся нам навстречу, неожиданно сбился с шага и ломая канон сказал совсем не то, что был должен.

  - Сайгон... успел, - я скорей угадал по губам, чем услышал сказанное.

  Я нервно оглянулся, пытаясь понять, что происходит, нашел глазами улыбающегося Терри. Тот жестом показал, что все в порядке. Поворачиваясь обратно к отцу я заметил, как Терри скользнул по мне взглядом: с его лица сползла улыбка, и он удивленно и встревожено посмотрел на Соню. Чувствуя, что закипаю, я внимательно осмотрел себя, ожидая чего угодно: расстегнутых брюк, дыру на колене, пятна на самом видном месте. В общем, всего, кроме того, что увидел. Это было невозможно, немыслимо, и я успел испугаться, что из-за приближающегося дня рубежа у меня начались видения. Но реакция отца, Терри, внезапно наставшая на площади тишина... Части паззла легли на место, подтверждая увиденное: на моей груди, напротив сердца, были нашиты серебряные брачные бусины. Я разжал пальцы, освобождая Сонино запястье из плена, чувствуя, как заходится сердце от радости и холодея от догадки: приметного браслета из темных серебряных бусин, который Птичка так старательно прятала всю поездку под одеждой, на её руке больше не было.

  Отец откашлялся, и церемония потекла дальше, но я ничего не слышал: в голове была звонкая пустота. Я смотрел на Сонин профиль рядом с собой, и старательно отгонял все мысли, кроме одной: 'Зачем?' Не знаю, как я вытерпел до конца церемонии, как смог сохранять все это время спокойное выражение лица, когда все мои чувства, планы, надежды и страхи разом переплелись в тугой комок из облегчения, радости и вины. Как только девушки переступили порог общинного дома, я почти насильно затащил Птичку в пустующее подсобное помещение, притиснул ее спиной к стене, и, как в бункере, уперся руками по обе стороны от её плеч, не давая сбежать.

   - Ты хоть понимаешь ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА? - я знал, что мне не следует кричать, что я пугаю этим Соню, но бурлившие во мне эмоции требовали выхода.

  Соня вскинула глаза, и я увидел, что они начали подозрительно блестеть...

  - Перестань орать! - потребовала она, и тут же закусила губу, пытаясь не расплакаться, - Да! ДА!!! Это я нашила эти чертовы бусины! Я помочь тебе хотела, понимаешь?! Ну давай, наори, ударь, что ты там еще хочешь со мной сделать?

  Я отшатнулся от нее в ужасе, не понимая, как она могла предположить такое: пусть я полукровка, но вырос на Кериме, и никогда не смог бы поднять руку на женщину.

  - Терри сказал, что тебе нужно, чтобы бусины... Шесть дней - слишком мало... Ты заботился, когда я... От меня одни неприятности... - она говорила быстро, короткими, рваными фразами, и, вдруг, неожиданно всхлипнула и закрыла лицо руками.