Троцкий. «Демон революции»

На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б), который продолжался около двух недель, все доклады, с которыми выступали Жданов, Молотов, Каганович, Ежов и, естественно, сам Сталин, были посвящены, в сущности, одному вопросу – «Урокам вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецких и троцкистских агентов». По истечении многих лет видишь, что в докладах подручных Сталина не было абсолютно никакого рационального анализа, реального осмысления дел по той простой причине, что сам предмет обсуждения был миражом{131}. Но все докладчики единодушно предавали анафеме троцкизм. Как и полагается, основные выводы и указания по этому вопросу содержались в докладе Сталина «О недостатках партийной работы и мерах по ликвидации троцкистских и иных двурушников».

Негромким голосом, который заставлял всех напряженно вслушиваться в речь «любимого вождя», излагались основные положения, характеризующие троцкизм. Оглядев зал, Сталин задал себе и членам ЦК вопрос:

– Что представляет собой современный троцкизм?

И, сделав паузу, ответил:

– Это оголтелая банда вредителей. Еще 7–8 лет назад это было ошибочное антиленинское политическое течение. Каменев и Зиновьев отрицали наличие у них политической платформы. Они лгали. А Пятаков, Радек и Сокольников на процессе в 1937 году не отрицали наличия такой платформы: реставрация капитализма, территориальное расчленение Советского Союза (Украину – немцам, Приморье – японцам), в случае нападения врагов – вредительство, террор. Это все – платформа троцкизма»{132}.

Сталин особенно напирал на стремление «троцкистских вредителей и шпионов» совершать террористические акты против советских руководителей. Нынешняя программа троцкизма, вещал Сталин, – это не только «расчленение Советского Союза и отдача его земель Германии и Японии, но и, прежде всего, индивидуальный террор против руководителей советской власти»{133}. Этого Сталин боялся больше всего и, видимо, поэтому так настойчиво насаждал политику террора. При этом все были единодушны, когда Сталин призывал «громить и корчевать японо-германских агентов троцкизма»{134}.

Все дружно аплодировали, слушая преступную речь вождя. Она понадобилась Сталину, чтобы придать видимость законности организации грандиозной кровавой чистки в стране. Удар наносился по всем потенциально возможным оппонентам сталинского курса.

Сталин, желая подчеркнуть, как важно укрепить партийный аппарат, основу его режима, оперировал категориями казармы: «В составе нашей партии 3–4 тысячи высших руководителей. Это, я бы сказал, генералитет нашей партии. 30–40 тысяч – средних руководителей – партийное офицерство; 100–150 тысяч низового командного состава – партийное унтер-офицерство…»{135} В военизированном идеологическом ордене, каким он хотел видеть партию, весь состав должен пройти проверку и быть «исключительно надежным».

Услышав призыв «беспощадно разоблачать троцкистов», многие приступили к этой задаче прямо здесь, на Пленуме. Например, Косиор, полностью поддержав положения сталинского доклада, доложил, что «в ЦК КПУ(б) было немало троцкистов. Многих мы убрали и продолжаем убирать: Килерога, Ашрафьяна, Кравицкого, Наумова, Радкова, Карпова, Канторовича, Соколова, Голуба, Сергеева, Исаева, Дзениса, Сараджева, Гителя, Сенченко…» Перечисления продолжались. Не отставали от Косиора и другие руководители, приводя длинные списки репрессированных троцкистов{136}.

С высоты сегодняшнего дня этот Пленум похож на действо упырей в иррациональном мире. Как будто говорили люди с деформированной психикой. Нет, читая архивные документы того времени, часто кажется, что это были антилюди. Каганович, любивший точность и конкретность, пересыпал свой доклад статистическими данными о начале большой работы по «искоренению троцкистов» и иных врагов: «Мы в политаппарате НКПС (только в политаппарате! – Д.В. ) разоблачили 220 человек. С транспорта уволили 485 бывших жандармов, 220 эсеров и меньшевиков, 572 троцкиста, 1415 белых офицеров, 285 вредителей, 443 шпиона. Все они были связаны с право-троцкистским блоком»{137}. Слово «уволены» никого не может ввести в заблуждение. Представьте себе: шпион увольняется с работы, чтобы поступить на другую!

Ворошилов, в свою очередь, много говорил о том, как успешно выкорчевывается троцкизм в армии: «В 1923–1924 годах троцкисты имели за собой почти весь Московский гарнизон. Военные академии почти целиком, школа ВЦИК, артшкола, штаб Московского округа, где сидел Муралов, и другие части были за Троцкого…»{138} Ворошилов неточен: за наркомом по военным и морским делам действительно шла армия, но он никогда не пытался ее использовать в политической борьбе, хотя ему и приписывали такое намерение.