Троцкий. «Демон революции»

Я склонен считать, что все последние годы жизни Троцкого, связанные с попыткой создания крупной и влиятельной международной организации, были последним выражением огромного, планетарного эгоцентризма его натуры. Он никак не хотел понять, что время, в которое произошел его феерический взлет, и время, когда родилось его новое хилое и бесперспективное детище, навсегда разминулись. IV Интернационал был самой крупной авантюрой Троцкого в последней эмиграции. На фоне своих грызущихся сторонников он был как Гулливер среди лилипутов. Движение троцкистского Интернационала оставило эфемерный след в истории политической борьбы, и то лишь благодаря весу и мировой значимости его основателя. У IV Интернационала с самого начала не было исторических шансов.

Стремясь оживить анемичную организацию, Троцкий в ряде случаев попытался вернуться к тем догмам марксизма, которые уже показали в сталинской практике свою ограниченность и историческую уязвимость. Это прежде всего теория классовой борьбы и диктатуры пролетариата, монополия одной партии и предание анафеме социал-демократов. Троцкий думал вести борьбу на два фронта: против империалистической буржуазии и «бюрократического абсолютизма» Сталина. Причем вести эту борьбу без союзников: ведь он по-прежнему считал социал-демократию «идеологическим сословием», находящимся в услужении буржуазии. Однако эти задачи были не по плечу не только Троцкому и его «Мировой партии социальной революции», но и ни одной мировой политической силе того времени. Затея с IV Интернационалом еще ярче высветила обреченное донкихотство Троцкого.

Он часто пытался выдавать желаемое за действительное (например, не переставал утверждать, что самая мощная и влиятельная секция в IV Интернационале – советские «большевики-ленинцы»). И это в то время, когда даже на Учредительном конгрессе не было ни одного делегата из Советского Союза, если не считать тайного агента НКВД Марка Зборовского! В своей статье «Советская секция IV Интернационала» (хотя официально он тогда, в 1936 г., еще не оформился. – Д.В.

) Троцкий писал: идеи «левой» оппозиции проникают в СССР, «в частности, и через наш «Бюллетень». Это явное преувеличение. «Бюллетень» после 1933 года мог попадать только в руки сотрудников ОГПУ – НКВД. А Троцкий в этой же статье утверждает: «IV Интернационал имеет уже и сегодня в СССР свою самую сильную, самую многочисленную и наиболее закаленную секцию»{219}. То был миф, в который страстно хотел верить вождь нового Интернационала.

Но нельзя не подчеркнуть важного политического момента: борясь за создание новой партии, Троцкий вел эту работу в контексте разоблачения тех политических сил, которые готовили войну. Еще в 1937 году он точно предсказал, что через два-три года разразится новая, Вторая мировая война. Троцкий раньше, чем многие политики, разглядел, что приход фашистов к власти в Германии рано или поздно приведет к войне. Такие великолепные его работы, как «Германия – ключ к международной обстановке» (1931 г.), «Единственный путь» (1932 г.), «Что такое национал-социализм» (1933 г.), пророчески показали роковую роль нацизма{220}. Троцкий, возможно, первым дал глубокую характеристику фашизму как источнику войны. Еще в 1933 году он писал, что «Гитлер смог выдвинуться лишь за счет своего неукротимого темперамента, громкого голоса, самоуверенности, выступлений, звучавших то как молитвы, то как приказы. Невежество и национализм нашли отклик у обездоленных, сломленных, отчаявшихся людей, которым он обещал лучшую долю и величие. Неожиданно его поддержали массы»{221}. Еще осенью 1938 года Троцкий пророчески предсказал, что «Сталин вскоре заключит союз с Адольфом Гитлером»{222}. Как мы знаем, это пророчество изгнанника трагическим образом сбылось.

Троцкий видел приближение зловещего призрака войны, который приобретал все более реальные и грозные очертания. Но, увы, лидер международного левого движения искал спасения от мировой войны в… новой революции: «Если она не произойдет до войны, то сама война вызовет революцию, в результате которой рухнет как сталинский режим, так и фашистский»{223}. Изгнанник мыслил старыми догматическими категориями и всю многогранную социальную действительность по-прежнему стремился втиснуть в прокрустово ложе схемы мировой революции. Даже когда мировая война уже разразилась, в феврале 1940 года – последнего года своей жизни – Троцкий писал американскому единомышленнику Уэлшу: «В этот ужасный период разгула мирового шовинизма… единственным путем выживания человечества является путь социалистической революции»{224}.

В мировом политическом хоре все громче звучали металлические ноты милитаризма. Лишь одинокий голос далекого изгнанника с американского континента тщетно пытался перекричать лязг танковых гусениц. Но старые революционные молитвы в этом грохоте совершенно не были слышны. Троцкий, глядя далеко-далеко вперед, продолжал жить в иллюзорном мире навсегда ушедшей эпохи.

Глава 3 «Пасынок» эпохи