Троцкий. «Демон революции»

Например, по распоряжению Троцкого бывший командир 3-го конного корпуса Г. Гай направил ему служебную записку, в которой изложил обстоятельства гибели частей соединения и перехода германской границы в 1920 году. После тяжелых боев и поражения в Польше корпус, отрезанный от основных сил фронта, был вынужден прорваться в Германию, где и был интернирован. Описание гибели соединения помогает глубже понять причины неудачи «похода за Вислу»{115}. Троцкому было также известно (но это не отражено ни в каких исторических летописях), что отступающая 1-я Конная армия под командованием С.М. Буденного принесла с собой волну еврейских погромов. Как сообщал уполномоченный Зилист Ленину, «1-я Конная армия и 6-я дивизия на своем пути уничтожали еврейское население, грабя и убивая на своем пути… Не отставала также и 44-я дивизия…»{116} Мета Ленина лаконична: «В архив». Но об этом даже Троцкий не имел права писать.

Троцкий требовал, чтобы военная история не ограничивалась реляциями о победах и триумфальных походах, а рассматривала в совокупности весь процесс вооруженной борьбы без каких-либо изъятий.

Троцкий не мог еще знать, что уже с конца 20-х годов начнется «перелицовка» и военной истории. Когда изгнаннику стала известна статья Ворошилова «Сталин и Красная Армия», написанная к 50-летнему юбилею «вождя», он долго не мог прийти в себя. В бессовестном панегирике утверждалось: спасителем Советской власти в годы Гражданской войны был… Сталин. Ворошилов уже в 1929 году пишет о его «железной воле и стратегическом таланте», исключительно умелом и искусном руководстве. Ну а о нем, изгнаннике, сказано диаметрально противоположное: «…неудача наших войск под Варшавой, в результате предательских приказов Троцкого и его сторонников в Главном штабе Красной Армии, срывает Конную армию, изготовившуюся к атаке Львова и находившуюся в 10 км от него…»{117}

Троцкий был взбешен. Ворошилов, которого Ленин не дал ему окончательно развенчать и устранить с военного поприща, задним числом мстил своему бывшему начальнику, нагромождая одну небылицу на другую. Едва успокоившись, Троцкий засел за большую статью «Сталин и Красная Армия, или Как пишется история». Ворошилов в своей статье, опубликованной, как уже говорилось раньше, в «Правде», а также выпущенной в виде брошюры, дает четыре подзаголовка: «Царицын», «Пермь», «Петроград», «Южный фронт». Троцкий почти повторяет эту структуру и с документами в руках шаг за шагом, абзац за абзацем разоблачает творение сталинского подручного, подчеркнув во введении: в статье Ворошилова «нет ни единой строчки правды, ни единой»{118}. Статья выйдет за подписью Н. Маркина; этот псевдоним затем будет использовать в литературе Л. Седов.

Троцкий понимал: статью Ворошилова прочтут миллионы советских граждан. А его страстный и неизмеримо более аргументированный ответ на нее не прочтет на родине никто. За исключением сотрудников ОГПУ, кучки дипломатов и самого Сталина… Изгнанник не знал, что, когда он был в пути из Алма-Аты в Одессу, по предложению Ворошилова были сделаны купюры в книге А.И. Егорова «Львов – Варшава». В сокращенных кусках содержались упреки Сталину за его ошибочную телеграмму о несогласии перебросить Конную армию на помощь Тухачевскому.

Ворошилов пишет фамильярную записку Сталину:

«Дорогой Коба!

Прочитал твое письмо к Егорову относительно помещения телеграммы от 13.VIII.20 г. в труде Егорова «Львов – Варшава». С существом твоего письма согласен полностью… Но, к сожалению, т. Егоров комментирует телеграмму по-своему. Убедительно прошу пробежать пару страничек (127–130) «Львов – Варшава», откуда ясно будет, почему я тревожусь.

Если все же сочтешь достаточным объяснением телеграфную переписку Берзина с Троцким и комментарии Егорова, прикажи т. Товстухе позвонить мне, или брякни по телефону лично. Что касается меня, то я был бы против помещения телеграммы со столь своеобразными комментариями, которыми сопровождает ее Егоров…

28.ХП.28 г.

Жму руку. Твой Ворошилов »{119}.

Член Реввоенсовета и командующий Белорусским военным округом А.И. Егоров пытался протестовать письмом в издательство: «Книга является моей монографией и вносить изменения в нее без моего ведома – значит обезличивать таковую… я как автор не могу брать на себя ответственность перед общественным мнением за изменение, внесенное в книгу другими лицами…»{120}