Троцкий. Книга 1

Как обстояло дело в действительности? Троцкий не выступал против вооруженного восстания, которое так торопил Ленин. Ведь "восстание в октябрьские дни, — пишет С.Мельгунов, — становится для Ленина навязчивой идеей"[30]. Троцкий всецело боролся за реализацию этой линии. Он как-то быстро стал "правоверным" ленинцем. Но он фактически выражал идею, что восстание должно подняться не только под эгидой и руководством ЦК партии большевиков, но и по воле съезда Советов. Едва ли можно возражать, что большевистский лозунг "Вся власть Советам!" имел целью создание значительно более широкой социальной базы революции и восстания. В этом лозунге, если хотите, — народное начало. Нетрудно представить, что "благословение" на восстание в этом случае (а сомневаться в нем не приходилось из-за известного уже состава депутатов) будет исходить не от одной партии (что даст обоснованный повод для обвинений на многие десятилетия!), а от всего альянса революционных сил России. Именно всего! Мировая общественность могла бы воочию убедиться, считал Троцкий, что революционный переворот — результат не узкого "заговора" одной радикальной партии (что в основном так и было), а реализация решений "широких прогрессивных кругов" российского общества.

Угроза немедленной контрреволюции, сильной встречной контрреволюционной волны, чего некоторые так боялись, конечно, была. В фонде Троцкого есть заявление начальника штаба Верховного главнокомандующего "Фронт требует подчинения Временному правительству!", направленное в Петросовет, в газеты, в правительство в те переломные дни. В документе говорится:

"От имени армий фронта мы требуем немедленного прекращения большевиками насильственных действий, отказа от вооруженного захвата власти, безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному правительству, единственно могущему довести страну до Учредительного собрания — хозяина земли русской.

Действующая армия силой поддержит это требование.

Начальник штаба Верховного главнокомандования Духонин

Пом. нач. штаба по гражданской части Вырубов

Председатель общеарм. комитета Перекрестов"[31].

Угроза сильной антибольшевистской волны существовала. Но самоуверенное заявление Духонина: "Действующая армия силой поддержит это требование" — не учитывало степени деморализации войск, быстрой эрозии тех связей в военном организме, без которых идет неумолимый процесс его обессиливания. Армия хотела тогда лишь одного — мира. Оставался один путь — революционный выход из войны. Соглашатели не решались на этот шаг. Керенский сохранял верность союзникам. А мир могла дать тогда лишь революция.

В своих выступлениях Троцкий виртуозно проводил эту мысль. Выступая 21 октября перед солдатами и рабочими в Народном доме, Троцкий "раскачивал" толпу: "Советская власть уничтожит окопную страду. Она даст землю и уврачует внутреннюю разруху. Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы — отдай одну солдату… У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему…" Зал был почти в экстазе. "Казалось, толпа запоет сейчас без всякого сговора какой-нибудь революционный гимн… Предлагается резолюция: за рабоче-крестьянское дело стоять до последней капли крови… Кто за? Тысячная толпа, как один человек, вздернула руки…"[32]

Трудно понять Ленина, находившегося по-прежнему на нелегальном положении и требовавшего 24-го вечером в письме к членам ЦК партии: "Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске… Надо во что бы то ни стало, сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство, обезоружив (победив, если будут сопротивляться) юнкеров и т. д.

Нельзя ждать!! Можно потерять все". И далее: "Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало!"[33]

Сейчас некоторые историки Октября не без основания утверждают, что Ленин явно сгущал краски, принимая суждения, высказанные в определенных газетах об опасности новой корниловщины, за непреложные факты. Все старые рассуждения о демократии отлетели как сухие осенние листья. Исторические призывы заговорщика, поставившего на карту все, стали гораздо настойчивее.

Сама тональность — "добить" — указывает на прямой переход с мирного пути на военный. К сожалению, вскоре эта установка станет господствующей в умонастроениях большевиков. Слабые попытки либеральными методами изменить этот курс, которые предпринимали меньшевики, только навлекли на них особый гнев радикальных большевиков. Пройдет совсем немного времени, и Троцкий будет призывать, чтобы "чугунный каток пролетарской революции прошелся по позвоночнику меньшевизма"[34]. Изначальная непримиримость к социал-демократии, ставка на силовое решение вопроса со временем передвинут Октябрь на рельсы насилия. Правда, в этом большевикам помогут как "бывшие", так и интервенты.