Троцкий. Книга 1

Когда в 1930 году в Берлине вышла автобиографическая книга Л.Троцкого "Моя жизнь", Бердяев, обосновавшийся в Париже, тут же откликнулся небольшой, но поразительно глубокой статьей, позволяющей лучше понять не только Троцкого, но и причины катаклизмов в России.

"Книга написана для прославления Л.Троцкого, как великого революционера, и еще более для унижения смертельного врага его Сталина, как ничтожества и жалкого эпигона… Бесспорно, Л.Троцкий стоит во всех отношениях многими головами выше других большевиков, если не считать Ленина. Ленин, конечно, крупнее и сильнее, он глава революции, но Троцкий более талантлив и блестящ…" Возможно, читатель согласится не со всеми оценками Бердяева, но я думаю, что они весьма полезны для "введения" в мир революционера. "Жизнь Троцкого, — пишет Николай Александрович, — представляет значительный интерес, и она ставит одну очень серьезную тему — тему о драматической судьбе революционной индивидуальности, тему о чудовищной неблагодарности всякой революции, извергающей и истребляющей своих прославленных создателей".

Бердяев, желая подчеркнуть парадоксальность образа Троцкого, прибегает к ярко гротескным суждениям: "Большевики вошли в русскую жизнь в первый же момент уродливо, с уродливым выражением лиц, с уродливыми жестами, они принесли с собой уродливый быт. Уродство это свидетельствует об онтологическом повреждении… Л.Троцкий — один из немногих, желающих сохранить красоту образа революционера. Он любит театральные жесты, имеет склонность к революционной риторике, он по стилю своему отличается от большей части своих товарищей…"[17]

Возможно, в чем-то суждения Бердяева слишком категоричны, но нельзя не признать, что Троцкий явно выделялся в ареопаге "вождей". Бердяев сумел с помощью Троцкого глубже проникнуть в тайны человеческих смут, интеллектуальных смятений и революционных потрясений. Русский революционер всей своей жизнью, но вопреки своей воле доказал эфемерность надежд и усилий в достижении вселенского, планетарного счастья, опираясь на насилие. Этот человек навсегда занял свое видное место в памяти людей и не будет поглощен пропастью Истории не только из-за необычности своей судьбы, но и из-за исключительности, парадоксальности, своеобразия ума, воли и чувств.

Троцкий остался в истории как первый коммунистический "вождь", выступивший против чудовищных уродств сталинизма. Он же в ней останется и как бескомпромиссный пророк коммунистической идеи и ее пожизненный пленник. Наконец, Троцкий, как бы к нему ни относились, своей жизнью подтвердил. значение личности, имеющей свои идеалы. Человек, погибший в полночь эпохи, когда великая страна была еще далека от того, чтобы освободиться от сталинского похмелья, помогает нам постичь истоки многих трагедий советских людей. Сам троцкизм как течение марксизма не может рассматриваться как исключительно негативное идейное и политическое течение. Позитивная часть этого течения несомненна: последовательное неприятие сталинизма как разновидности современного тоталитаризма. С другой стороны, троцкизм как выражение леворадикального марксизма порочен в своей основе, он не имел и не имеет будущего.

Когда Ленин в марте 1922 года направил секретное письмо членам Политбюро, в котором утверждал, что "если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый кратчайший срок"[18]

, Троцкий был с ним полностью согласен. В этом глубокая ущербность всего русского якобинства, одним из самых ярких представителей которого и был Лев Давидович Троцкий.

К его судьбе применимы слова Дмитрия Мережковского: "…величие русского освобождения заключается именно в том, что оно не удалось, как почти никогда не удается чрезмерное…"[19] Но какими бы печальными ни оказались результаты устремлений Троцкого, до последних своих дней он пристально вглядывался в туманную даль грядущего… До последних дней своей жизни он фанатично верил в пришествие красных колесниц мировой революции.

Глава 1. У подножия века

Революция еще раз подтвердила горькость русской судьбы.

Н.Бердяев