Тротуар под солнцем

Мы встречаемся раз в неделю в конце лестницы на выходе из метро. Его привозит мама, а потом идет на работу. Я всегда прихожу первым и вижу, как они показываются в самом низу. Иногда он, как большой, сам топает по ступенькам, но чаще мама несет его на руках и что-то шепчет ему на ухо. Он поднимает голову, видит меня – и вот тогда-то глаза его вспыхивают. Я ничем не выделяюсь в городской толпе и уже не в том возрасте, чтобы на мне останавливали взгляд прохожие. Тем упоительнее это чудо сияющих глаз. Разумеется, у нас с ним накопилось много общих радостей: мы с ним посмотрели столько спектаклей в кукольном театре и столько поставили их сами, дома! Обычно он смотрит на маленькую ширму, потом заходит за нее. Ему так хочется проникнуть в этот тайный мир. Я надеваю ему на одну руку старого доброго Гиньоля, на другую – кумушку мадам Мишу. Говорит он еще плохо, поэтому они у него просто танцуют. А под конец со всего размаха целуются. Мы с ним едим котлеты с картофельным пюре. Я не особенно люблю котлеты, но за компанию все вкусно, а уж сочное тертое яблоко на десерт – и вовсе объедение. Мы с ним ходим в сквер играть в песочнице, я докапываюсь до влажного песка, чтобы получился хороший куличик. А он и не смотрит, ему больше нравится ходить по краю песочницы, держась за заборчик. Бывает, он поплачет, когда надо сменить памперс или закапать в нос, но слезы быстро высыхают, и он, заливаясь смехом, катается по кровати. Мы с ним часами смотрим в зоопарке на пантер или сидим на барьере перед розовыми фламинго.

Конечно, все это заставляет сиять его глаза. Но это сияние – не только награда за какие-то заслуги, в нем нечто большее, гораздо большее! Дни летят за днями, ты исходил весь город, потерял лицо, растворился в уличной толчее, на все уже, кажется, махнул рукой, а тут как вспыхнут эти свежие глазенки совсем еще маленького, но совсем своего человечка, пронзят тебя насквозь и тут же давай опять глядеть на уходящие вверх ступеньки… Будто все утраченное время затаилось где-то на дне его лучистых глаз. И так каждый раз, на выходе из метро.

Приятного вам дня!

Конечно же тут, как везде, полно машин, велосипедисты вылетают на красный свет наперерез автобусам, автобусы истошно сигналят и скрежещут тормозами. Конечно же вокруг метро «Ломьер» толкутся подростки – играют в футбол, в электронные игры, строчат эсэмэски. Уже брызнула зелень – верхушки каштанов окутаны полупрозрачным пахучим зеленым облаком.

Мы не сразу соображаем, куда идти от метро. Мы – немолодая пара с маленьким внуком в прогулочной коляске. При нас, не считая коляски, сумка с бутылочкой и сменной одеждой, еще одна – с лопаткой и граблями для песочницы. Со всем этим скарбом трудно идти – а тут еще малышу надоело в коляске, и он запросился на руки, зато мы внушаем доверие, сразу видно: мирный семейный народ. А потому спокойно спрашиваем у проходящей мимо женщины с дочкой: «Извините, пожалуйста, как пройти в парк Бют-Шомон?»

Первая реакция, когда обратишься к кому-то на улице, – легкий испуг, но нас пугаться нечего. Девочке лет двенадцать. Ужасно гордая, она вместе с мамой показывает нам дорогу. Мы говорим «спасибо», а женщина чуть медлит, прежде чем идти дальше, и, отступив на шаг, оглядывает такую типичную троицу. Бабушка, дедушка, маленький мальчик. Идут в Бют-Шомон – видимо, первый раз. На редкость теплый день. Солнечно, ясно – и еще на три дня обещали такую погоду. Всегда приятно, когда можешь ответить на вопрос. Нетрудно угадать, что будет делать это остановившее ее семейство на прогулке. Пойдут на карусель – для кукольного театра внучок маловат. Но что-то еще родилось прямо тут, на месте, в эти несколько секунд, некий человеческий порыв, которому не нужно слов, – нас словно обдало каким-то удивительным теплом. Куда-то исчез зловредный уличный шум. И вот, уже шагнув вперед, та женщина слегка коснулась бабушкиной руки: «Приятного вам дня!»

Звук дыхания

Любопытно, как технические новшества неожиданно обостряют наши чувства, открывают иные каналы восприятия. В романе Пруста есть сцена, когда герой, разговаривая с бабушкой по телефону, вдруг понимает, как сильно она устала, – голос в трубке выдал то, что ей удавалось скрывать, когда они бывали рядом.

Когда едешь в машине и слышишь по радио что-то важное, это известие прочно связывается с тем, что видишь в тот момент, и связь эта прочно отпечатывается в памяти.

Иной раз бывает забавно, когда кто-то в одной комнате с вами долго сидит за компьютером и вдруг выходит из Интернета и запускает коротенькую видеозапись, сделанную цифровой «мыльницей». Чем примитивнее камера, тем слышнее сопровождающее запись дыхание. Легкий звук, вроде шороха вентиляторных лопастей на тихом ходу. Он пробуждает некий импульс в памяти: что-то припоминается, но точно не скажешь, что именно; можно, конечно, подойти взглянуть на экран, но лучше выждать – тебя и так очень скоро окликнут: «Посмотри-ка!»