Труд во имя

Солнце палило, но дышалось легко. Растворенный в воздухе бром успокаивал, и Стиций уже было хотел отказаться от коварного плана и начать с допроса. Но вовремя выпил «Ред булл». А вот и объект! Надо же – в плавательных очках… Что еще раз подтверждало гипотезу о том, что Аркадий здесь в первый раз.

– А ну стой! – Стиций демонстративно выбежал из засады и бегом направился к Аркадию.

«Бежать назад? Нет, путь отрезан. В воду!» – Аркадий нацепил очки и пустился в море. – «Уплыву!»

Это был его последний заплыв. Собственно, и метра проплыть не удалось. Масляная вода обожгла нос и горло. Аркадий стянул очки и лишился зрения. С берега на крик уже бежали медики, но это было бесполезно.

Вечером Стиций смотрел кабельное ТВ, сообщавшее об «очередном смертельном инциденте» на Мертвом море и перебирал личные вещи Аркадия. Его заинтересовал конверт с надписью «Завещание». «Интересно – интересно», – Стиций повертел конверт в руках: открыт. Стиций тут же вспомнил анекдот про умирающего еврея, который на смертном одре долго думал над завещанием, а потом спросил: «Как пишется «никому ни хуя» – слитно или раздельно?»

Но в конверте крылась иная тайна.

Все – Вере!

Да, Аркадий завещал все – недвижимость и пин – коды карточек – Вере Марковне. Почему? Тот ребенок, которого они с Геннадием брали на воспитание – был у Алины не от Михаила. Аркадий отметился и с Алиной тоже. Бедный Михаил. Но как там говорят, отец – не тот, кто сделал, а тот, кто воспитал. Аркадий нашел воспитание Веры Марковны более достойным его дочери.

Геннадий тем временем, шел на поправку. Он давно хотел рассекретиться – где он, что он, как он, – но не было повода. Между тем, заканчивалась третья неделя, как Геннадий Петрович держал в неведении свое окружение. И вот повод нашелся, точнее – его нашли.

Дверь палаты открылась и вошла не медсестра, хотя и очень похожая на нее – молодая девочка в роговых очках и белых кудрях. «Театралка какая – то», – подумал Геннадий Петрович, а девочка уже протягивала визитку:

«Марина Бошакова – генеральный директор пиар – агентства «Амортизатор».

– Здравствуйте, Геннадий Петрович! – просияла она.

– Хотите пройти стажировку? Подождите, ничего не говорите. Во – первых, как Вы меня нашли?

Девочка улыбнулась, присела на край кровати – свободно так, без вызова и без стеснения. Геннадий:

– Марина, а Вы не сестра Михаила Бошакова? Или я путаю букву в фамилии?

– Да, брат у меня есть. Как раз таки, Михаил.

– Вот, а я уж подумал, ошибся – не «о», а «а» в фамилии.

– Только он не музыкант.

– Вот надо же!

– На самом деле, я с телевидения, «Первый канал». Там детективы в редакции работают такие кого хочешь найдут. Лучшие сыщики страны! Там я прохожу стажировку в программе «Жди меня». И Вас давно ищут. Вот поэтому я здесь.

– Интересное кино.

Съемки назначили на понедельник. Сегодня была суббота. Нога уже не болела, и Геннадий рассчитывал прийти на программу. «Отличное напоминание о себе! Надо его как – то использовать, нагрузить».

– Марина, скажите, а можно в эфире о своей книге сказать? Я как раз ее здесь закончил.

– Я уточню у редактора. Скорее всего, да. Мы делаем Вас звездой этой программы, скажу по секрету. Так что, думаю, вопрос будет решен положительно.

– Единственное условие – никому пока не звоните. Жене тоже нежелательно.

Геннадий пообещал никому не звонить, проводил тезку певца – немузыканта Марину и набрал мобильный Веры Марковны. Лучший экспромт – хорошо подготовленный экспромт.

– Вера, это я, привет! Я посвятил тебе книгу.

Через три часа Вера Марковна была у Геннадия Петровича. С апельсинами, с шампанским и новостями. Еще жена принесла гель для принятия ванн «Douche» с изображением Муссолини. Она знала, что вдали от нее ничто не заставит Геннадия Петровича мыться чаще раза в неделю.

– А ты не задумывался по поводу своей фамилии? – начала разглагольствовать Вера Марковна после второго бокала шампанского. – В ней есть что – то прорывное, решительное, холодное, боевое. Штык! И в ней же есть русская расслабленность, прохладца, безмятежность, сибаритство и праздность. Лень… Вот весь ты такой. Штык – Лень – ников! Почему не звонил раньше? Я волновалась!

Геннадий выпил уже четыре бокала. Впору было бежать за второй бутылкой, желательно, чего – нибудь покрепче. Разговоры пошли о любви:

– Мы с тобой, как парочка в «Плутовстве» Конрад Брин и Винифред Эймс, только женатые.

– Странно, что у них не было любви.

– Ничего странного: роль Винифред Эймс первоначально писалась для мужчины.

– Да ладно?

Вера Марковна разлила последние капли полусладкого – любимого сорта Геннадия Петровича. «Никаких брютов – шампанское должно усиливать сладость момента, а не кислить его», – утверждал он.

Милые бранятся

Вера Марковна ушла от Геннадия Петровича поздно – после третьей бутылки шампанского, распитой втроем с медсестрой. Вечером все равно перезванивались – все – таки долго не виделись.

Начали с философии, перешедшей в профессиональные темы. С легкого похмелья всегда так – мысль рванула вверх, но все равно скатилась к тому, что лучше знает – к работе.