Трудно быть папой, или Веселые будни семьи Борджиа

Вот Екатерина Медичи, например. Папа у нее действительно итальянец – Лоренцо Медичи, герцог Урбинский. Мама, наоборот, француженка, да не простая француженка. Мадлен де Ла Тур-д’Овернь она звалась. А что нам пишут в Википедии про род Ла Тур-д’Овернь? А пишут следующее: «Один из немногих баронских родов Франции, добившихся при старом режиме признания иностранными принцами суверенного достоинства (то есть такими же государями, как и королевский дом)». Не хухры-мухры, дорогие товарищи, доложу я вам. Не совсем Екатерина итальянка, она полуитальянка-полуфранцуженка, причем очень даже знатного происхождения.

Теперь ее современник и давний оппонент Генрих де Гиз. С папой его все понятно – Франсуа Лотарингский, второй герцог де Гиз, пэр Франции, французский военачальник и политический деятель. А вот мама… Мама Генриха звалась Анной. И фамилия ее была – тадам! – д’Эсте. И как это ее так угораздило?

Угораздило следующим образом. Мамой Анне приходилась Рене Французская, младшая дочь уже не раз упомянутого на этих страницах французского короля Людовика XII, который очень любил воевать в Италии, и его супруги Анны Бретонской, которая, собственно, супругой его стала благодаря разрешению на развод Людовика с первой женой, выданному папой Александром VI Борджиа. То есть Анна приходилась внучкой французскому королю.

Папой Анны был герцог Феррары Эрколе II. А чей он сын? Правильно. Альфонсо I д’Эсте и его благочестивой супруги Лукреции Борджиа. То есть Анна д’Эсте их родная внучка. Ее сын Генрих, следовательно, одновременно правнук Людовика XII и Лукреции Борджиа.

Получается, что у Генриха де Гиза, который, как считалось, примеривался, с какой стороны к французскому королевскому трону удобнее будет подойти, имел в родословной не только королей и прочих знатных французских сеньоров. Он прямой потомок Родриго Борджиа и римской куртизанки неизвестного происхождения Ванноццы деи Каттанеи. Так что французская кровь у него в организме изрядно разбавлена итальянской и испанской, а ее голубизна все же имеет некоторые цветовые оттенки, намекающие на то, что к небожителям причислять данную историческую персону несколько опрометчиво. Это не говоря про репутацию отравителей, которая за его не очень далекими родственниками Борджиа закрепилась прочно и по сей день как прибили, так и держится. И, возможно, не совсем безосновательно.

Не знаю, высказывал ли Генрих де Гиз лично Екатерине Медичи свое «фи» по поводу ее иностранного происхождения, недостаточной знатности рода и фамильной склонности к отравительству, но если не высказывал, то очень правильно делал. Молодец. Ибо чья бы корова мычала, а уж его корове точно надо было скромно отойти в сторону и задумчиво жевать травку, не вступая в дискуссии по таким неоднозначным вопросам.

«Да, прав Коровьев! Как причудливо тасуется колода! Кровь!» – как любили говаривать в одном известном романе. Действительно, кровь не вода. Про некоторых потомков славного семейства Борджиа можно по отдельной книге написать. По две книги. По три. Каждому. Или почти каждому.

Но это будут уже совсем другие истории.

И не совсем про Борджиа.