Трудное знакомство

— Кто это намекал? — Дмитрий Всеволодович выпрямился. — Черт знает, чего людям надо! В конце концов, детсад — управления дороги, а я там не последний человек.

Утром Елена Сергеевна, как всегда, проснулась первой. Едва она успела перемыть посуду, как в детской послышались голоса.

— Мама, — позвала Галинка сонным голосом, заводя руки за шейку.

Она сидела в белой рубашонке, спадающей с плеча, большелобая, раскрасневшаяся, со слипающимися глазами. Еще не дойдя до нее, Елена Сергеевна явственно ощутила теплоту ее крепкого тельца, мягкого, тяжеленького, родного.

Витя уже стоял на полу и, придерживаясь за спинку кровати, пытался попасть ногой в штанишки.

— Проснулись, мои милые! — воскликнула Елена Сергеевна, входя в этот самый дорогой мирок в своей жизни, всем существом воспринимая его особые звуки, запахи, движения.

В спальне раздался кашель мужа. Елена Сергеевна взглянула на часы, — «Как всегда, полвосьмого», — и заспешила с завтраком.

Это был самый счастливый час дня — все вместе, все отдохнувшие, ласковые, все ждущие ее заботы.

Но быстро пролетел хлопотливый час. Стало пусто и одиноко. И за окном все давным-давно знакомое. На бульваре сидят женщины и бегают дети. По асфальту мчатся машины. Возле «Гастронома» толпится народ.

«Наверно, что-нибудь хорошее появилось — давно не было копченой колбасы и свежей рыбы». При этой мысли Елена Сергеевна засуетилась было, по внезапно разозлилась: «Не пойду ни в какие магазины».

Она посмотрела на светлый диск телефона. Вот сейчас позвонить в редакцию — и завтра она на работе. И не будет больше ловить в детском саду недоброжелательные взгляды и перестанет скучать в пустой квартире.

В конце концов не такое уж трудное дело — газетная работа. Больше года пишет она корреспонденции. Правда, сильно их сокращают, но на это и все редакционные работники жалуются. «Тесно в газете», — любит говорить Вера Павловна, начальник отдела писем.

А началось все с Дома отдыха управления дороги.

— Конечно, будет похуже Белокурихи или, тем более, помнишь, Крыма, — проворчал Дмитрий Всеволодович, принеся домой путевки.

Но все оказалось лучше, чем представлялось. На прощанье Дмитрий Всеволодович исписал страницу в книге отзывов, а Елена Сергеевна послала письмо в газету. Так появилась первая корреспонденция.

«…Все-таки надо идти в магазин. А через два часа — варить обед. Боже мой, это же может делать любая домработница!..»

На другой день нарочито медленно, стараясь унять волнение, она поднималась по широкой лестнице, идущей кругами вверх, мимо дверей с табличками, за которыми стрекотали пишущие машинки и звенели телефоны.

Редактор стоя склонился над столом и читал что-то на узкой, длинной полосе бумаги. При входе Елены Сергеевны он выпрямился и шагнул навстречу. Был он молодой и высокий, туго обтянутый черным кителем с погонами директора-подполковника.

«Как Дима», — подумала Елена Сергеевна и почувствовала себя уверенней.

Редактор пожал ей руку:

— Кропилов… Валентин Петрович.

Пригласив Елену Сергеевну сесть, он прошел за стол. Ходил он твердо, размашисто — и вообще весь был похож скорее на строевого офицера, чем на газетчика.

Опускаясь на стул, Елена Сергеевна мельком оглядела свой стального цвета костюм, поправила воротничок розовой блузки и посмотрела на Кропилова, отметив, что у него очень симпатичное лицо: сероглазое, с юношески свежими губами.

Елена Сергеевна начала рассказывать о том, что уже печаталась в газете, что ее знает начальник отдела писем. С транспортом она знакома, муж работает в управлении…

Кропилов усмехнулся добродушно и снисходительно. Елена Сергеевна смутилась: наверное, напрасно о муже сказала.

— Немного знаю Сташкова, — сказал редактор. — И вас тоже знаю.

Елена Сергеевна удивилась.

— Помню ваши заметки, — пояснил редактор. — Одну, о молодежи депо, мы на летучке отмечали. Ну что ж, сотрудник нам нужен. Принимаю на испытательный срок, на месяц. Сразу возьмите задание. Попробуйте от информаций переходить к более сложному.

Елена Сергеевна слегка огорчилась… Почему — от информаций? Она все-таки корреспонденции писала. Вера Павловна хоть как-то повежливей называла — письма.

Не дожидаясь согласия, редактор стал объяснять.

— В паровозном депо есть Николай Споров, токарь. Сделайте о нем зарисовку. Постарайтесь вникнуть, как добился он увеличения производительности труда. Понимаете?

— Понимаю, — сосредоточенно сказала Елена Сергеевна и достала из сумки маленькую записную книжку.

— Ну, знаете! Это не журналистский блокнотик. Возьмите-ка у секретаря наш, настоящий.

Елена Сергеевна шла по улице и с гордостью смотрела вокруг. Вот идет она — равная в этой деловитой толпе, работающий человек, газетчик, красивая женщина в светлом костюме. И в ее нарядной сумочке лежит согнутый пополам журналистский блокнот — большие белые листы без обложки, скрепленные узкой полоской дерматина.

Квартира показалась какой-то настороженной, словно ждущей кого-то. Пройдя в кухню, Елена Сергеевна поняла это ощущение. Ведь в эти часы она всегда варила обед.