Читаем Трудные рубежи полностью

- Вот хорошо, что и вы здесь, - обрадовался он, увидев меня. - Надо как раз кое-что согласовать.

Втроем мы уточнили, как будут завтра взаимодействовать авиаторы и гвардейцы. Затем Саковнин занялся проверкой результатов бомбежки вражеских укреплений в районе Озолмуйжи. От Стученко я узнал, что сегодня утром на участках 56-й и особенно 22-й гвардейских стрелковых дивизий гитлеровцы попытались атаковать.

- Чем же это кончилось? - спросил я.

- Отбили, - кратко ответил Стученко. - Сейчас сидят в укрытиях и не дышат.

Стученко передал мне свой бинокль. Я навел его на занимаемый немцами покатый взлобок. Он был испещрен воронками. Хорошо различались развороченные дзоты и траншеи, порванные ряды колючей проволоки.

"Что ж, - подумал я, - наша артиллерия и авиация, кажется, неплохо поработали".

Поехали в соединения. День был какой-то бесцветный, даже пасмурный. Машина часто влетала в тускло блестевшие лужи. Время от времени мимо проплывали разоренные хутора. Низко нависшие тучи затянули почти все небо. Только у самого горизонта над зубчатой кромкой леса проглядывала чистая голубоватая полоса.

В одной из дивизий встретил Богаткина.

- Заедем к Свиридову, - предложил Владимир Николаевич. - Он ведь ваш друг?

Я согласился. Вскоре мы добрались до небольшого строения, черепичная крыша которого просматривалась сквозь мокрую, поредевшую листву яблонь. Здесь обосновался наблюдательный пункт командующего 42-й армией генерал-лейтенанта В. П. Свиридова. Его самого в доме не было. Владимира Петровича мы нашли в сарае. Он стоял по колено в сене и при помощи стереотрубы через пролом в кровле за чем-то наблюдал. Вот он на миг оторвался, крикнул в телефонную трубку: "Огонь!" - и снова приник к окулярам. Свиридов был так увлечен, что не заметил нашего появления.

- Чем это вы занимаетесь? - спросил я его, удивленный столь странным занятием командарма.

Владимир Петрович на конец увидел нас и, пожимая руку, ответил:

- Пристреливаемся по целям, чтобы завтра бить без промаха.

- А сами еще не попали в "вилку"? - указал я на взметнувшийся неподалеку фонтан земли.

Свиридов отмахнулся. Он принадлежал к числу тех людей, которые если что делают, то с хорошим азартом. Владимир Петрович любил все потрогать собственными руками, все проверить лично. И не из-за недоверия к подчиненным. А именно потому, что загорался.

Пока мы беседовали с ним, земля под нами еще несколько раз содрогнулась от взрывов. Один из снарядов рванул прямо у сарая. Нас куда-то швырнуло. Очнулись лежащими на земле. В ушах у меня гудело. Свиридов чертыхался, потирая ушибленный затылок: сорвавшаяся доска ударила его по голове. А в общем, все оказались целыми. Неприятельский огонь стал плотнее, и мы поспешили покинуть сарай.

В саду, прилегавшем к дому, нас опять тряхнуло. Богаткин упал. Мы бросились к нему, перетащили в укрытие, вызвали врача. Оказалось, что нашего члена Военного совета задел осколок. Он попал в спину. Спас Логаткнна кожаный корсет, который он носил после травмы позвоночника. Стальной кусочек величиной с наперсток, пробив этот своеобразный панцирь, потерял силу и застрял под кожей.

- Ничего опасного, - заключил представитель медицины.

Все повеселели.

До вечера мне удалось побывать еще в 15-м и 7-м гвардейских корпусах.

Вернувшись на фронтовой командный пункт, я позвонил в Генеральный штаб и доложил, что все соединения и части готовы к наступлению. Генерал армии Антонов сказал:

- Противник перебрасывает значительные силы из-под Риги к Клайпеде. Если вы и ваш правый сосед нанесете завтра удар на рижском направлении, то этим окажете существенную помощь Первому Прибалтийскому фронту. Враг будет лишен возможности маневрировать войсками.

Пока же немецкое командование снимало стоявшие против нас соединения. Наши люди - Жиров, Вильман и другие - донесли, что две танковые и одна пехотная дивизии отведены с участка, расположенного северо-западнее Елгава - Добеле. Авиаразведка и партизаны также подтвердили сведения о начавшемся интенсивном передвижении гитлеровских частей по железной дороге, на машинах и пешим порядком в сторону Риги и далее на юго-запад. Перебежчики по казали, что две пехотные дивизии ушли с рубежа река Даугава - Сунтажи.

Примерно то же наблюдалось и перед 3-м Прибалтийским фронтом.

Пришлось срочно вносить изменения в разработанный план. А. И. Еременко приказал командующим армиями уже этой ночью провести на нескольких участках разведку боем. Если выяснится, что неприятель начал отход, немедленно перейти в наступление.

Авиация поднялась на поиски и бомбежку вражеских эшелонов и колонн. В Генштаб была послана заявка на удар силами дальней авиации по рижскому порту.

Поздно вечером из армий стали поступать сведения о том, что в глубине обороны гитлеровцев раздаются сильные взрывы и полыхают большие пожары.

В полночь мне позвонил маршал Говоров, находившийся на командном пункте 3-го Прибалтийского фронта. Судя по его вопросам, я понял, что он уже разговаривал с Еременко и обстановку перед нашим передним краем знает.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное