Труды по истории Москвы

В Коломне находился также Соляной гостиный двор, стоявший на берегу реки, а напротив него «онбар соляной кладовой» Строгановых. У моста через Москву—реку стояла «зелейня» для порохового производства.

При изучении количества пустых лавок и лавочных мест в различных рядах коломенского рынка бросается в глаза то обстоятельство, что в Коломне пустели ко времени составления писцовых книг определенные ряды. В Большом ряду количество пустых лавок и лавочных мест несколько превышало количество лавок «живущих», действующих. В Чупрунном ряду (чупрун – женская верхняя одежда) остались 1 лавка и 4 лавочных места. В Сапожном ряду стояло 17 лавок, пустовало 2 лавки, насчитывалось 29 лавочных мест. Но существовали и такие ряды, где совсем не было пустых лавок и лавочных мест, или процент тех и других по отношению к действующим был ничтожен. Например, в Железном ряду считалось 36 лавок и 1 лавочное место. В Рыбном ряду было 20 лавок, 3 лавки пустых и 1 лавочное место, в Мясном ряду – 23 лавки, 2 лавки пустых и 2 лавочных места.

Являются ли приведенные здесь цифры чем—то случайным или они позволяют проследить некоторые сдвиги в коломенской торговле» Думается, что позволяют. В Коломне заметно уменьшается торговля сукнами, одеждой, сапожными изделиями, вероятно, по той причине, что усиливается торговля и ремесло в самой Москве. Рынки подмосковных городов начинают приобретать все более местное значение. Писцовые книги по Коломне отразили состояние города вскоре после разрушительных татарских набегов, после опустошительных эпидемий, но не этим объясняется относительно печальное положение Коломны как посадского центра. Запустение посада и захудание коломенской торговли к концу века вызвано было не временными несчастьями, а изменениями в экономике России во второй половине XVI в. Непрерывный рост Москвы как ремесленного и торгового центра приводил к сокращению ремесла и торговли в соседних с ней городах. Процесс, приведший к образованию всероссийского рынка, начал сказываться уже во второй половине XVI в. Поэтому пустеют посады подмосковных городов, в том числе и Коломны. Посадские люди бегут под защиту крупных феодалов, становятся дворниками дворянских и монастырских осадных дворов. По писцовым книгам Коломны, многочисленные дворники оказываются одновременно ремесленниками, торгующими на рынке.

Писцовые книги XVI в. позволяют заглянуть и в культурную жизнь города, нашедшую отражение в его церковных библиотеках. Конечно, сведения их неполные, так как писцовые книги отмечали только часть книжных богатств, хранившихся при церквах, но и такие сведения по—своему интересны. Приведем их выборочно для Коломны, имея в виду, что такие же сведения есть и о других городах.

Наиболее богат книгами был Успенский собор. В нем в двух сундуках хранилось более 100 рукописей, в том числе немалое количество «на хоротье», на пергамене. Эта отметка показывает, что пергаменные рукописи и тогда уже высоко ценились. Большинство книг принадлежало к числу богослужебных, но среди них находим «Маргарит», книгу Василия Великого, «Книгу новых чудотворцев» и т. д. Рукописи еще настолько преобладали в конце XVI в., что из старопечатных книг упоминается лишь одна Триодь Постная (безвыходное московское издание 1553–1555 гг.).

В Успенской церкви Брусенского монастыря хранилось также несколько десятков рукописей, в том числе и харатейных. Среди книг здесь указаны «Златоуст» и книга Ефрема (Сирина).

В Спасском монастыре за торгом подавляющее число книг были бумажными, в их числе указаны «Богородичник» и Ефрем Сирин. В библиотеке Бобренева монастыря хранились пергаменные рукописи, в их числе Лествица, книга Иоанна Златоуста и др. Среди других рукописей здесь следует отметить «Сергиево житие и иных». Особым богатством отличался Голутвин монастырь, библиотека которого насчитывала более сотни книг, бумажных и харатейных. В их числе найдем книгу «Криница» на пергамене, книгу «Зерцало» на бумаге, «Пчелу», две книги с житием Сергия и т. д.

Даже писцовые книги с их неполным итогом показывают, что в коломенских монастырях и церквах насчитывались не десятки, а сотни рукописей. Но все это остатки более богатого прошлого, от которого сохранилась известная коломенская Палея и о котором напоминает Повесть о Митяе – одном из коломенских попов, неудачном кандидате на русскую митрополию при Дмитрии Донском, но прославленном книжном знатоке.

КАШИРА