Труды по истории Москвы

Сделавшись столицей могущественного государства, Москва стала притягательным центром не только для России, но и для соседних братских народов – Украины и Белоруссии. Это новое значение Москвы особенно ярко выявляется в событиях, связанных с началом московского книгопечатания. В настоящее время все яснее становится, что искусство книгопечатания пришло к нам с Юга, из Венеции или Сербии, а вовсе не из Германии.[1041] Теперь ясно, что и знаменитый первопечатный Апостол отнюдь не является первопечатным, что ему предшествовали так называемые безвыходные издания, выпущенные московской типографией без выходных данных, т. е. без обозначения, где и когда их печатали.

[1042] Однако первые московские печатные книги не были простым подражанием каким—либо западноевропейским образцам: они сразу получили свой особый отпечаток. В этом отношении наиболее замечателен первопечатный Апостол. Он набран шрифтом московских рукописей XVI в., имеет киноварные буквы этих рукописей, но украшен заставками так называемого фряжского стиля, по—видимому, заимствованными с Запада Эффектная внешность его послужила образцом для дальнейших печатных книг, выпускаемых в Москве. Таким образом, Апостол необыкновенно ярко отразил в своей внешности типичные особенности московской культуры с ее разнообразными иноземными связями и умением перерабатывать иноземные новшества во что—то свое, русское, новое и замечательное.

Книгопечатание, начатое в Москве стараниями Ивана Грозного и митрополита Макария, нашло дальнейшее развитие за рубежом. Пресловутое бегство первопечатников Ивана Федорова и Петра Мстиславца в Литву далеко не было простым бегством. Иначе мы не могли бы понять ту легкость, с какой типографские шрифты оказались за границей, в Заблудове, и как туда попал именно царский экземпляр «первопечатного» Апостола.[1043]

Это можно было сделать только с согласия самого Ивана IV в те годы, когда литовские паны вели переговоры с Иваном IV и серьезно думали о его кандидатуре на польский трон.

Известен дальнейший путь первопечатников: Петр Мстиславец обосновался в Вильно, Иван Федоров переехал во Львов и там положил начало украинскому книгопечатанию. Замечательнее всего то, что и на чужбине до конца своих дней Иван Федоров с гордостью называл себя «москвитином». Таким образом, начало украинского книгопечатания ведет нас к Москве, уже занявшей почетное место культурного центра братских народов России, Украины и Белоруссии.

Это большое культурное значение Москвы ярко выступает и в области литературы. Здесь Москве принадлежит исключительное место, так как лучшие памятники века неразрывно связаны с Москвой, которая использует культурное наследие древних городов – Киева и Новгорода. Так появляется грандиозный двенадцатитомный труд – «Четьи—Минеи» митрополита Макария. Они ставят своей задачей собрать воедино весь житийный материал, который накопила Русская земля к середине XVI в. «По первоначальной идее это должен был быть сборник сказаний о всех святых, чтимых на Руси; но теперь Макарий соединил эту идею с еще более грандиозной идеей – выражения всего духовного богатства русского народа».[1044]

Грандиозный труд, каким были «Четьи—Минеи» митрополита Макария, обнаруживает основное направление московских культурных кругов, стремившихся создать памятники, отражающие величие Русской земли. Подобную же цель преследует «Степенная книга» – в сущности, первый исторический русский труд, в котором вся русская история изложена с определенных позиций прославления рода московских князей, создателей Русского государства с его центром в Москве. Наконец, величайшее по размаху культурное предприятие Грозного – лицевые летописные своды – преследуют ту же цель: дать связную историю Русской земли с древнейших времен, иллюстрировав ее большим числом миниатюр. Величественные литературные предприятия эпохи Грозного не могли бы быть выполнены, если бы в Москве не существовали постоянные кадры переписчиков, художников и просто образованных людей, способных принять участие в создании больших литературных произведений эпохи. Все, что написано и создано было в других русских городах XVI в., отступает на второй план по сравнению с Москвой. И даже «Четьи—Минеи» Макария доходят до нас в двух изданиях: Успенском и Софийском, т. е. московском и новгородском.

То, что мы наблюдаем в области литературы, с не меньшей четкостью бросается нам в глаза и при рассмотрении других отраслей русской культуры XVI в. В Москве производится подновление обветшавших икон, привозимых из других городов. Здесь возникают споры о самом характере иконного написания. Москва жадно впитывает в себя и перерабатывает те культурные приобретения, которые сделаны в других русских землях, давая новые замечательные памятники искусства. Нагляднее всего это можно увидеть на примере внедрения каменной шатровой архитектуры.