Труды по истории Москвы

Сейчас уже можно считать доказанным, что никакой ошибки в послесловии сделано не было, и что речь идет о двух событиях. В 7061 (1553) году в Москве начали изыскивать, то есть изучать, мастерство книжного дела, а в 30–е лето государствования Ивана Васильевича (1563) построили Печатный двор, который и выпустил в 1564 г. первопечатный «Апостол». В одной своей работе я приводил и прямое свидетельство того, что книгопечатание в России началось в 1553 г. при митрополите Макарии.[1108] Таким образом, 1553 г. надо считать началом изыскания способов книгопечатания. В результате этих изысканий через 10 лет, в 1563 г., был построен на средства казны Печатный двор и предпринято издание «Апостола», вышедшего в свет 1 марта 1564 г.

Таковы даты начала русского книгопечатания, которые теперь, пожалуй, можно считать в какой—то мере бесспорными. Но далеко не бесспорны те побудительные причины, по которым книгопечатание в России предпринято было царской и духовной властью. Ведь книгопечатание в России с самого начала было делом государственным, официальным, и такой характер оно продолжало сохранять и дальше, на протяжении многих лет, по крайней мере, весь XVI век.

Причины, побудившие царя Ивана Васильевича и митрополита Макария начать книгопечатание, объяснялись по—разному. Большинство авторов обращало внимание на необходимость книгопечатания прежде всего как технического средства. И на самом деле, переписка книг от руки, производившаяся писцами до начала книгопечатания, была делом крайне трудоемким и дорогим. Следовательно, введение книгопечатания было своего рода закономерным актом для любой страны, желавшей развивать у себя книжное дело и просвещение.

Но, как обычно, не только технические выгоды определяли книжное дело. Особый интерес царская и духовная власть проявляла к книгопечатанию и по той причине, что книги уже в середине XVI в. были средством пропаганды не только тех или иных вероучений, но и определенных политических идей. Жалобы на плохих писцов и на небрежную передачу церковных текстов раздавались уже на Стоглавом соборе 1550 г. Соборное определение уделяло большое внимание различного рода церковным настроениям в тогдашней жизни России. Брожение умов, происходившее в России, было связано со многими новыми явлениями в жизни Европы того периода. После открытия Америки перед Европой предстал новый мир, существование которого до этого времени только предполагали. В экономическую жизнь вторгались новые веяния; в той или иной мере они проявлялись в экономической жизни России. Реформация, начавшаяся в Германии, за короткое время успела пустить корни и в соседней Польше и в Литовском великом княжестве. Новые веяния сказались и в России в появлении различного рода рационалистических взглядов, а порой в прямо еретических высказываниях; и, что самое поразительное, эти еретические высказывания, в том числе даже сомнения в существовании загробного мира, проникали в среду московского духовенства, связанного непосредственно с митрополичьим двором.

В этих условиях вполне понятно решение царя и митрополита Макария обратиться к книгопечатанию для установления единства в передаче церковных текстов. Книгопечатание в данном случае оказалось не столько средством дешевого переписывания книг для их распространения, сколько средством определенной церковной пропаганды. В этих условиях создалась почва для того, чтобы книгопечатание с самого начала оказалось под наблюдением церковных властей. Не случайно поэтому московские издания XVI в. стали указывать в своих послесловиях имена царей и митрополитов, при которых выпущены были те или иные издания. До сих пор еще не проведено сличение текстов безвыходной «Триоди» и двух без выходных Псалтырей, которые были изданы в Москве до первопечатного «Апостола», с текстами соответствующих рукописных книг. Эти издания, может быть, были пробными не только со стороны их внешности, но и со стороны текста. Первопечатный «Апостол» 1564 г. и явился той официальной церковной книгой, которую московские власти признали достойной для выпуска в свет.

Так представляются побудительные причины, заставившие царское правительство отказаться от переписки книг и перейти к книгопечатанию. Не воображаемые еретики заинтересованы были в книгопечатании. Наоборот, в утверждении единообразия церковных текстов заинтересованы были прежде всего и царское правительство, и духовная власть во главе с митрополитом. Ведь разногласия в чтении текстов именно и создавали опору для различного рода еретических вольнодумных высказываний.

Эта простая истина великолепно подтверждается известным делом о еретичестве Матвея Башкина.