Труды по истории Москвы

Вопрос о владении Судаком имел немаловажное значение для московских князей. Столкновение между Мамаем и Дмитрием Донским в немалой степени объясняется стремлением Мамая наложить свою руку на русскую торговлю со Средиземноморьем. В торговле Средиземноморья с Москвой самое видное место принадлежало итальянским колониям, а торговый путь к Москве шел по территориям, подвластным Золотой Орде. Этим объясняется участие фрягов, то есть итальянцев, в походах Мамая и позже Тохтамыша на Москву. В войсках Дмитрия Донского также находилось 10 гостей—сурожан. После поражения Мамай побежал в Кафу, где он был убит, потому что кафинцы «свещашася и сотвориша над ним облесть». Иными словами, кафинцы завлекли его в западню. Темные и неясные известия летописей об отношениях Мамая к кафинцам становятся нам понятными, если мы вспомним о договорах генуэзцев с татарскими ханами в 1380–1381 годах. В числе других условий договоров имеются гарантии безопасности проезда купцов по территории Золотой Орды.[367]

Генуэзцы волей или неволей должны были идти на сделки с ханами и оказывать им поддержку. Поэтому в подготовке враждебных действий против Москвы принимал участие и некий Некомат «сурожанин». Торговые интересы Москвы требовали непрерывного внимания к событиям, развертывавшимся в XIV веке на берегах Черного моря. Это нашло свое отражение в хождении Пимена, который раньше чем добраться до Константинополя, где патриарх должен был его поставить в митрополиты, добивался «вестей о Амурате царе», то есть о турецком султане Мураде и его войне с сербами. Позже мы узнаем об особых отношениях Пимена с турками.

РУССКИЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

Судак был, впрочем, только перевалочным пунктом; конечной точкой русской торговли на юге является Константинополь. Об этом нам убедительно говорят русские паломники, упоминающие о встречах с соотечественниками на улицах византийской столицы. Митрополит Пимен и его спутники после долгого и трудного путешествия добрались до Константинополя. «Ветер был для нас попутным, и мы приплыли в Царьград с радостью неизреченною. В понедельник же в канун Петрова дня во время вечерни пришла к нам Русь, живущая там, и была нам всем великая радость». Так пишет спутник Пимена, оставивший записки о своей поездке в Царьград. Среди этой «Руси» найдем, конечно, монахов, временно живущих или осевших в Константинополе, но не только они радостно встречали русского митрополита и его спутников. Когда приезжие посетили церковь Иоанна Предтечи (Продром), их ожидало угощение – «и упокоиша нас добре тамо живущая Русь». Угощение происходило в монастыре, но «тамо живущая Русь» – это не только монахи. Не только монахи и те русские, которые приходили для встречи Пимена и его спутников на корабль. Возможно, русские группировались, проще сказать, жили колонией, расположенной где—то в районе церкви Ивана Предтечи.[368]

Русь жила в непосредственной близости к Золотому Рогу, на северном берегу которого располагалась Галата, город генуэзцев, с его пестрым населением и особыми правами.[369] Русские жили и в самой Галате, иначе непонятно, почему неудачный кандидат на митрополию Митяй, умерший на корабле в виду самого Константинополя, был отвезен в Галату и там погребен.

Путь из Москвы в Константинополь по Дону был кратчайшим, но вовсе не единственным. В некоторых случаях из Москвы ездили по Волжскому пути до Сарай—Берке на средней Волге, а оттуда сухим путем к Дону и вниз по нему до Азова. Этой дорогой ходил в Царьград суздальский епископ Дионисий в 1379 году. Он на судах спустился к Сараю.[370]

Наконец, существовал и третий путь из Москвы в Константинополь, который, впрочем, имел важное значение не столько для самой Москвы, сколько для западных русских городов: Новгорода, Смоленска, Твери. Этот путь шел по территории Литовского великого княжества к Белгороду, или Аккерману, имевшему на Черном море немаловажное значение в XIV–XV веках. Такой дорогой ехал, например, в Константинополь иеродиакон Троице—Сергиева монастыря Зосима. От Белгорода он добрался морским путем до Константинополя, испытав все опасности непривычного для него морского путешествия: «С нужей доидохом устья цареградского, тогда бывает фуртина великая и валове страшнии». Фуртина – буря, непогода. Это слово было взято русским путешественником от корабельщиков итальянцев или греков (итальянское и новогреческое fortuna – непогода). Зосима шел из стольного города Москвы на Киев и оттуда на Белгород.[371]

В конечном итоге все дороги с русского севера сходились к Константинополю. Прямой же кратчайший путь на север шел по Дону и выводил к Москве. Таким образом, Константинополь на юге и Москва на севере были конечными пунктами великого торгового пути, связывавшего Россию со Средиземноморьем.

МОСКОВСКАЯ ТОРГОВЛЯ С ИТАЛЬЯНСКИМИ КОЛОНИЯМИ