Труды по истории Москвы

В XVI веке род Ховриных, принявших второе имя Головиных, окончательно вступил в ряды московского боярства, постепенно разрывая связь с торговлей и делаясь типичной дворянской фамилией.

КУПЕЧЕСКИЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ В МОСКВЕ

Верхушка московского купечества объединялась в две группы: гостей—сурожан и суконников. Деление торговых людей на Гостиную и Суконную сотни сохранялось и в XVII веке, но тогда названия гостей и суконников оставались лишь по традиции. По—иному было раньше, когда гости и суконники составляли не только особые корпорации, но и объединялись спецификой их торговой деятельности. Гости—сурожане торговали с югом, суконники – с западом; главным товаром первых были шелковые ткани, вторые в основном торговали суконными товарами. В общественном отношении сурожане стояли выше суконников и других торговых людей. В летописных известиях впереди упоминаются сурожане, затем суконники и купчие люди.[448]

Общественное значение купеческой верхушки в первую очередь держалось на их богатстве. С понятием о сурожанах, суконниках и прочих купцах соединялось представление, как о людях, «их же суть храми (т. е. хоромы) наполнени богатства всякого товара». В поддержке купеческой верхушки нередко нуждались сами великие князья, особенно во время междоусобных смут или размирья с Ордой. Это испытал на себе Василий Темный, против которого злоумышляли, вместе с Шемякой, многие из москвичей – бояре и гости. Гости и суконники давали деньги и отцу Шемяки, князю Юрию Галицкому, помогая ему расплатиться с ордынскими долгами. Вообще роль купечества в ранней истории Москвы виднее, чем это может представляться на первый взгляд.

Несмотря на всю скудость известий наших источников, они все—таки позволяют отметить еще одну важную особенность истории московских сурожан и суконников: существование среди них корпораций типа западноевропейских гильдий. Правда, на этот счет мы имеем и обратные мнения. Например, В. Е. Сыроечковский считает, что «ни гости, ни суконники Москвы не развились в настоящую „гильдию“, хотя бы сколько—нибудь подобную новгородскому Иванковскому сту», хотя и он готов допустить для московских купцов «некоторые начатки корпоративности», так как летопись говорит о церкви Ивана Златоуста, бывшей изначала строением московских гостей.[449]

Для высказываний В. Е. Сыроечковского вообще характерна чересчур большая осторожность в выводах, иногда сводящая на нет всю ценную работу, проделанную автором. Между тем летописный текст, заставивший исследователя задуматься над вопросом о существовании некоторых начатков корпоративности у московских купцов, сам по себе очень красноречив. «Того же лета, – записал московский летописец под 1479 г., – июля месяца, заложил церковь Иоанна Златоустаго великий князь Иван Васильевич камену, а преже бывшую древяную разобрав; бе же та изначала церковь гостей московских строение, да уже и оскудевати начят монастырь той; князь же великий учини игумена тоя церкви выше всех соборных попов и игуменов града Москвы и заградских попов еще за лето преже сего, егда обет свой положи, понеже бо имя его наречено бысть егда бывает праздник принесение Иоана Златоустаго, генуариа 27, а в застенке тоя церкви повеле церковь другую учинити, того же месяца 22, Тимофея апостола, в той день родися, а ту разбраную церковь древяную повеле поставити в своем монастыре у Покрова в садех, еже и бысть, первую малую розобрав». В более кратком сообщении другой летописи находим интересную деталь. Летописец называет церковь «бывшей гостиной древяной».[450]

Итак, церковь Иоанна Златоуста была строением московских гостей, а это позволяет видеть в ней патрональную церковь верхушки московского купечества – гостей. Известно, что патрональные церкви имели значение не только религиозного, но и гражданского учреждения. При них обычно устраивались подвалы и амбары для хранения товаров, хранилась общая купеческая казна, устраивались в определенные дни общинные праздники. Название церкви Иоанна Златоуста – «бывшей гостиной древяной», может быть, указывает на существование другого храма, принадлежавшего гостям, уже не деревянного, а каменного. Запустение монастыря, бывшего изначала церковью московских гостей, обратило на себя внимание Ивана III, что могло быть тесно связано с оживлением сношений с Италией в конце XV века.

Некоторое указание на такую же церковь, связанную с гостями, видим в названии другой московской церкви. Собор Николы Гостунского был поставлен в 1506 году, на том месте, «идеже стояла церковь деревяная старая Никола Лняной зовомый».[451] Свое название «льняной» церковь могла получить от объединения купцов, торговавших льном. Николай Чудотворец считался покровителем торговцев льном и в Западной Европе,