Труп в оранжерее

— Нет, что вы, мистер Гойлс, — возразил поверенный. — Мы должны просто передать имеющуюся у нас информацию в руки полиции, которая будет действовать по своему усмотрению. Бог благослови мою душу, нет, что-либо вроде угрозы было бы совершенно незаконно. В вопросе о нападении на лорда Питера его милость, конечно, будет действовать по собственному усмотрению.

— Все равно, — сказал Гойлс угрюмо, — называйте как хотите, но это угроза. Однако я не против рассказать, тем более что вы будете весьма разочарованы. Я предполагаю, это ты выдала меня, Мэри.

Мэри вспыхнула с негодованием.

— Моя сестра была необычайно лояльна к вам, мистер Гойлс, — сказал лорд Питер. — Я могу сообщить вам, что она поставила себя в положение серьезного личного неудобства, если не сказать — опасности, ради вашего блага. Вас проследили до Лондона из-за того, что вы оставили определенные следы во время своего чрезвычайно поспешного отступления. Когда моя сестра случайно открыла телеграмму, адресованную мне в Ридлсдейл на мою фамилию, она немедленно помчалась в город, чтобы выгородить вас, как только могла, любой ценой для себя. К счастью, я уже получил дубликат телеграммы на своей квартире. Я еще не был уверен в вашей причастности, когда случайно наткнулся на вас в Советском Клубе. Однако ваши энергичные усилия избежать беседы со мной Дали мне полную уверенность вместе с превосходным поводом задержать вас. Фактически я необыкновенно обязан вам за вашу помощь.

Мистер Гойлс выглядел обиженным.

— Я не знаю, как ты мог подумать, Джордж… — сказала Мэри.

— Не важно, что я думаю, — сказал молодой человек грубо. — Я делаю вывод, что ты им все уже рассказала, так или иначе. Хорошо, я сообщу вам свою версию так кратко, как только смогу, и вы посмотрите, что я знаю об этом, черт побери. Если вы не верите мне, я ничего не могу поделать с этим. Я приехал примерно без четверти три и припарковался в переулке.

— Где вы были в 23.50?

— На дороге из Норталлертона. Моя встреча закончилась в 22.45. Я могу привести сотню свидетелей, чтобы доказать это.

Уимзи записал адрес места, где проходила встреча, и кивнул Гойлсу, чтобы тот продолжал.

— Я перелез через стену и прошел сквозь кустарник.

— Вы не видели какого-либо человека или тело?

— Никого, ни живого, ни мертвого.

— Вы заметили кровь или следы на дорожке?

— Нет. Я не захотел воспользоваться фонарем из страха быть увиденным из дома. Света было как раз достаточно, чтобы видеть дорожку. Я подошел к двери оранжереи без нескольких минут три. Подойдя, я наткнулся на что-то мягкое, похожее на тело. Я испугался. Я подумал, что это могла быть Мэри — заболела, или упала в обморок, или что-нибудь еще. Я рискнул включить свет. Тогда я увидел, что это был Кэткарт — мертвый.

— Вы уверены, что он был мертв?

— Абсолютно мертв.

— Один момент, — вставил поверенный. — Вы говорите, что это был Кэткарт. Разве вы знали Кэткарта ранее?

— Нет, никогда. Я имел в виду, что увидел мертвеца, и узнал впоследствии, что это был Кэткарт.

— Фактически вы не знали тогда, был ли это Кэткарт?

— Да, я опознал его на фотографии в газетах впоследствии.

— Очень важно быть точным, когда делаете заявление, мистер Гойлс. Замечание, подобное тому, которое вы сделали сейчас, могло бы произвести самое неблагоприятное впечатление на полицию или присяжных.

Сказав так, мистер Мурблс прочистил нос и поправил пенсне.

— Что было потом? — спросил Питер.

— Мне показалось, что кто-то идет вверх по дорожке. А так как мне не хотелось, чтобы меня застукали наедине с трупом, я смылся.

— О, — сказал Питер с неописуемым выражением, — какое простое решение. Вы предоставили девушке, на которой собирались жениться, обнаружить, что в саду мертвец, а ее галантный поклонник сделал ноги. И что она должна подумать?

— Ну, я думал, что она будет хранить молчание ради себя самой. Собственно, я не думал тогда ни о чем. Я знал только, что вмешался не в свое дело и что если меня застанут рядом с убитым человеком, это будет выглядеть весьма подозрительно.

— Короче, — сказал мистер Мурблс, — вы потеряли голову, молодой человек, и убежали в очень дурацкой и трусливой манере.

— Вы не должны называть это таким образом, — парировал мистер Гойлс. — Прежде всего я был в очень неловкой и глупой ситуации.