Трущобы Севен-Дайлз

Питт кое-как поднялся на ноги и бросился к нему. Мужчина лежал на земле; по всей видимости, он все еще не пришел в себя от падения. Питт наклонился, чтобы помочь ему встать, однако в следующий миг сзади на него обрушился мощный удар, от которого он провалился в черную бездну.

Он очнулся, лежа на спине. Голова пульсировала болью. Он решил, что с момента падения прошли считаные минуты и он по-прежнему находится на ковровом базаре, однако, открыв глаза, увидел над собой грязный белый потолок, а когда повернул голову – такие же грязно-белые стены. Вокруг не было никаких оттенков красного, никаких шерстяных ковров ярких расцветок, лишь желто-черные полосы и груда небеленых простыней.

Питт медленно сел. Голова кружилась. Неподвижный воздух обдавал зноем. Повсюду были мухи. Он тщетно пытался их бить на себе. Он был в крошечной комнате, а груда небеленых простыней оказалась еще одним человеком. Был еще и третий. Он сидел возле дальней стены. И четвертый. Этот сидел под высоким окном, за которым, сквозь решетку, виднелось ослепительно-голубое небо.

Питт снова посмотрел на этих людей. Один был бородат и в тюрбане. Под левым глазом у него темнел тяжелый синяк. Было видно, что ему больно. Второй, если не считать длинных черных усов, был чисто выбрит. Питт решил, что перед ним грек или армянин. Третий улыбнулся ему, покачал головой и поджал губы. После чего протянул Питту бурдюк с водой.

– L’chaim

[9], — кисло сказал он. – Добро пожаловать.

– Спасибо, – поблагодарил Питт, беря у него бурдюк. Во рту у него пересохло, в горле саднило. Итак, араб или турок, грек или армянин, еврей и он сам, англичанин. Что он делает здесь, ведь это явно тюрьма? Он медленно обернулся и поискал глазами дверь. Дверь нашлась, а вот ручки на ней изнутри не было.

– Где мы? – спросил он, делая еще один глоток. Он понимал, что не должен пить слишком много. Возможно, это вся вода, которая у них была. Он вернул бурдюк владельцу.

– Англичанин, – произнес еврей с недоуменной улыбкой, – что ты забыл, сражаясь с английской полицией? Ты ведь не один из нас!

Три пары глаз с любопытством посмотрели на него.

И тогда до Питта дошло: похоже, его падение выглядело со стороны как умышленный акт насилия. И он попал под арест как участник демонстрации против британского владычества в Египте. Он с третьего, если не со второго своего приезда сюда ощущал плохо скрытое недовольство, гнев, постепенно закипавший под маской восточного гостеприимства. И вот теперь до него начали доходить истинные масштабы этих эмоций, и какой тонкий слой повседневной жизни скрывает их от ненаблюдательного глаза. Возможно, ему в некотором роде повезло, что он попал сюда – так ему станет ясна истинная картина. С другой стороны, в данный момент он должен придумать верный ответ.

– Я видел другую сторону этой истории, – уклончиво ответил он. – Я знаю одну египтянку в Лондоне. – Он должен проявлять осторожность, чтобы не совершить ошибки. Если его уличат во лжи, это может дорого ему стоить. – Слышали о хлопчатобумажной промышленности?.. – При этих словах лицо араба потемнело. – Она стояла за то, чтобы фабрики строили здесь, а не в Англии, – продолжил Питт, чувствуя, как по коже ползут мурашки, а в воздухе стоит острый запах пота и страха. Его ладони стали липкими.

– Как тебя зовут? – резко спросил араб.

– Томас Питт. А тебя?

– Муса. Этого с тебя хватит, – было сказано в ответ.

Питт повернулся к еврею.

– Аврам, – ответил тот с улыбкой.

– Кирилл, – сказал грек, ограничившись, как и все остальные, лишь именем.

– Что теперь с нами сделают? – спросил Питт. Интересно, сможет ли он передать записку Тренчарду? Но даже если сможет, захочет ли Тренчард ему помочь?

Аврам покачал головой.

– Тебя или отпустят, потому что ты англичанин, – ответил он, – или осудят за то, что ты предал своих. Кстати, ты зачем напал на полицейских? После этого здесь вряд ли построят больше фабрик! – Улыбка осталась на его губах, а вот в глазах промелькнула подозрительность. Двое других пленников наблюдали, предпочитая не вмешиваться в их разговор.

Питт улыбнулся в ответ.

– Я не нападал, – честно признался он. – Я споткнулся о ковер.

Его слова были встречены гробовым молчанием, но в следующий миг Аврам разразился хохотом, после чего рассмеялись и двое других.

Впрочем, настороженная подозрительность никуда не делась. Питт знал: его задача не просто выйти отсюда живым, но и по возможности вынести с собой полезную информацию. Его сокамерники могут подумать, что его специально подсадили к ним, чтобы выведать у них имена зачинщиков грядущих беспорядков. В Александрии наверняка есть эквивалент Особой службы. Он не должен задавать никаких вопросов, кроме как об Аеше и, возможно, Ловате, хотя последний покинул город более двенадцати лет назад. Для Питта было гораздо важнее не просто узнать факты, но и попытаться их осмыслить, хотя он и не признался бы в этом Наррэуэю, задай ему тот такой вопрос.

Эти трое ждали, что он скажет дальше. Он должен убедить их в своей невиновности.