Труженики моря

- Шесть зарядов - шесть луидоров, - Согласны на пять?

- Никак не возможно. По луидору за пулю. Вот моя цена.

- Хотите покончить с делом, говорите толком.

- Я сказал правильную цену. Поглядите-ка на товар, господин стрелок.

- Поглядел.

- Барабан вертится, как господин Талейран. Можно бы эту вертушку поместить в Справочнике флюгеров. Ох, и хороша машинка!

- Видел.

- А ствол-то - испанской ковки.

- Заметил.

- И сделано из стальных лент. Вот как приготовляют эти ленты: в горны вываливают корзину со всяким железным ломом. Берут любой железный хлам ржавые гвозди, обломки подков...

- И старые лезвия от кос.

- Только что хотел сказать об этом, господин оружейник. Подложат под эту дрянь жару сколько нужно, и вот -тебе расчудесный стальной сплав...

- Да, но в нем могут оказаться трещины, раковины, неровности.

- Еще бы! Но неровности сгладишь напилком, а от продольных трещин избавишься при сильной ковке. Сплав обрабатывают тяжелым молотом, потом еще разок-другой поддают жару; если сплав перекален, то его подправляют жирной смазкой и снова легонько куют. Ну, а потом вытягивают, навертывают на цилиндр, и из этих-то железных полос, черт его знает как, получаются готовенькие револьверные стволы, - В таких делах вы, видно, мастер!

- Я на все руки мастер.

- У ствола какой-то голубоватый отлив.

- В этом вся красота, господин оружейник. А получается он при помощи жирной сурьмы.

- Итак, решено, платим пять луидоров.

- Позволю себе заметить, сударь, что я имел честь назначить шесть луидоров.

Оружейник заговорил вполголоса:

- Послушайте, Парижанин. Пользуйтесь случаем. Сбудьте это с рук. Вашему брату такое оружие не к лицу. С ним живо попадетесь.

- Это-то верно, - подтвердил Парижанин, - вещица в глаза бросается. Человеку с положением больше подходит, - Согласны на пять луидоров?

- Нет, шесть. По одному за заряд.

- Ну, а шесть наполеондоров?

- Сказал - шесть. луидоров.

- Выходит, вы не бонапартист, раз предпочитаете Луи Наполеону!

Парижанин, по кличке Краснокожий, ухмыльнулся.

- Наполеон получше. Но Луи - повыгоднее.

- Шесть наполеондоров.

- Шесть луидоров. Для меня это разница в двадцать четыре франка...

- Значит, не столкуемся.

- Что ж, оставлю себе безделушку.

- Ну и оставляйте.

- Спустить цену! Чего захотели! Уж никто не скажет, что я продешевил такую вещь. Ведь это новое изобретение.

- В таком случае прощайте.

- Усовершенствованный пистолет. Индейцы племени чивапиков называют его "Нортей-у-Га".

- Пять луидоров наличными и в золоте.

- "Нортей-у-Га" - значит "короткое ружье". Многие понятия об этом не имеют.

- Ну, согласны на пять луидоров и экю в придачу?

- Уважаемый, я сказал: шесть луидоров.

Человек, стоявший спиной к свету, до сих пор не вмешивался в разговор и на все лады вертел в руках револьвер. Но тут он подошел к оружейнику и шепнул ему на ухо:

- Вещь стоящая?

- Превосходная.

- - Плачу шесть луидоров.

Минут пять спустя, пока Парижанин, он же Краснокожий, прятал за пазуху, в потайной карман блузы, шесть, только что полученных золотых монет, оружейник и покупатель, положивший револьвер в карман брюк, выходили из переулка Кутанше.

VIII

Карамболь красным и черным шаром

На другой день, в четверг, неподалеку от Сен-Мало, близ мыса Деколле, в том месте, где берег высок, а море глубоко, разыгралась трагедия.

Скалистая коса, в виде наконечника пики, соединенная с сушей узким перешейком, у моря резко обрывается и нависает над ним гранитной кручей; океан часто возводит такие сооружения. Чтобы добраться с побережья до площадки на отвесной скале, нужно одолеть подъем, местами довольно трудный.

На такой вот скале,- в четвертом часу дня, стоял человек в широком форменном плаще с капюшоном, видимо вооруженный, что нетрудно было отгадать по тому, как топорщились складки плаща. Вершина, на которой стоял человек, представляла собою довольно обширную площадку, усеянную глыбами скал кубической формы, похожими на булыжники непомерной величины; между ними пролегали узкие проходы. Со стороныморя край площадки, заросшей низкой и густой травой, кончался крутым откосом. Откос достигал шестидесяти футов высоты над поверхностью моря во время прилива и точно был высечен по отвесу. Правда, слева он начинал осыпаться, превращаясь в одну из тех естественных лестниц, что часто попадаются на скалистых берегах; ступени ее не очень удобны: по ним то шагаешь великаньими шагами, то прыгаешь как клоун.

Скалы тут отвесно спускались к морю и тонули в нем. Сломать себе шею было нетрудно. И все же этим путем можно было добраться до самого подножия стены и сесть в лодку.

Дул северный ветер. Человек в плаще твердо стоял на ногах, поддерживая левой рукой локоть правой, и, зажмурив один глаз, другим смотрел в подзорную трубу. Он замер над самым обрывом, не отводя взгляда от горизонта. Прилив нарастал. Далеко внизу волны били о скалы.

Человек следил за судном в открытом море; с этим судном на самом деле творилось что-то странное.