Царь без царства

Был разговор, и он рассказывал, как пробуждалась сила, как это опасно и что им всем грозит. Мать расспрашивала, то мрачнея, то сердясь – а то перебивая и не желая слушать. Но он должен попасть в Круг! Самер и так уже затянул. Однако простому смертному не объяснишь, что он не может затаиться, что это не он отказывается от родства, и не в его силах потерпеть семь лет, до вступления в права, брака и первенца. Благо, он не помнил подробностей беседы, так что и кошмар не повторил ее: лишь растянул на вечность те мгновения, когда мать была рядом, а он все поднимал и поднимал руку – зная, что вот-вот полыхнет пламя, и вместе с ним сгорит детство.

– Я сама скажу отцу, – приняла она решение. – Вам с Ндафой лучше уехать на верховую прогулку.

Может, так оно и лучше… Но к вечеру, когда Самер вернулся в поместье, он долго не решался ни возвратиться в конюшни, ни войти в дом. Достойный Гирав был властным и горячим человеком. Настоящий воин, с гордостью говорил мальчик.

Когда он, наконец, решился – они ждали в гостиной. Оба. На улице сгущались сумерки, но отец с матерью запретили слугам их беспокоить, так что лампы оставались холодными, и сидели они в полутьме.

– Ну что, уже решили, чего я лишаюсь? Наследства или родового имени тоже?

Он храбрился. Подошел к столу и плеснул фруктовой воды из запотевшего глиняного кувшина. Однако его шутке никто не улыбнулся, лишь взгляд отца стал еще холоднее прежнего.

– Мы подумали и решили… – начала говорить за обоих мать.

– …дорогу! Дорогу хлысту Джамайи!

Крик, щелканье плетей, ржание и бряцанье оружия на миг разбудили Первого, но кошмар и не думал заканчиваться – даже стал еще ярче и подробнее.

На сей раз он вернулся из путешествия, и Именра, его любовница – или спутница, как это называют в Круге – встречала его в покоях Верховного.

Самер отдавал последние распоряжения капитану охраны, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать Ндафу в Бездну и заключить чародейку в объятия. Когда он, наконец, отделался от воина – та уже ушла в дальние комнаты, словно приглашая его следовать за собой.

Именра не стала зажигать лампады. Вместо этого она распахнула ставни, глядя на залитый лунным светом дворик, предназначенный для прогулок и медитаций Верховного. Среди темных кущ виднелись статуи чародеев прошлого, в ночи мрамор мерцал собственным голубоватым светом.

Самер встал позади нее, обвил руками, вдыхая знакомый запах благовоний. Порой ему казалось, что они слишком долго вместе, что ее плоть перестала будоражить – но сейчас одно прикосновение заставило его сердце биться чаще.

– Поездка была удачной? – негромко поинтересовалась чародейка.

– Пожалуй, да. Убийцы в беспамятстве, я доставил их на царский суд. Угрозы нет. Думаю, даже советникам понравится, – он наклонился и легонько коснулся зубами мочки ее уха. – Тебе ведь нравится, когда Царь Царей… испытывает благодарность?

– Я думала, ты захочешь отдохнуть с дороги.

– Захочу. Я и сейчас отдыхаю.

Чародейка обернулась, развязывая стягивавший платье кушак.

Ее губы были прохладными, а дыхание пахло лимонной водой, но когда маг попытался отстраниться, чтобы взглянуть на знакомые черты – она ему не позволила. Он положил ладонь на стену за ее спиной и хотел распрямиться – однако ее пальцы сомкнулись на запястье, и прикосновение дышало холодом, как знаки Алида.

С каждым вздохом его сила утекала, на лбу выступил липкий пот, а плоть как будто плавилась – но поцелуй все длился, стылое прикосновение, через которое она пила его Дар.

Так вот, что чувствует жертва кормления! Задыхаясь, Самер вспомнил, что чем дальше, тем сложней сопротивляться – пока от тела не останется иссохший, похожий на мумию остов.

Но как? Как она стала одной из них?..

Губы еще жгло, с такой силой он их закусил – когда пение жрецов в храме Солнечного Владыки достигло крещендо, и он проснулся. Долю мгновения ему казалось, что полуденная песнь – это часть кошмара, далекий стон… всего лишь долю мгновения. Холодный пот и впрямь выступил на лбу. Сбившиеся покрывала спеленали руки и ноги.

В дверь гостевых покоев постучали.

Ндафа, будь он неладен! Этот человек преследует его во сне и наяву. Выпутавшись из промокших от пота покрывал и набросив на плечи ковву, Верховный босиком прошлепал к двери. Темнокожий капитан был не один: рядом переминался с ноги на ногу вчерашний маг-защитник.

– Боги воплотились в вас, мудрый! – как заправский дворецкий, возвестил воин. – К вам посланец из обители.

Когда юнец увидел, что всемогущий Первый-в-Круге встречает их в кое-как перепоясанной ковве, на его лице отразилось смятение. Ндафу это, кажется, забавляло. Самер, еще наполовину здесь, а наполовину во власти кошмара, приказал коротко:

– Говори.

– Мир вашему дому! – затараторил мальчишка. – Меня послала глава обители. Пленники, мудрый… они умерли.

– Как? Кто допустил?

Маг понял, что сморозил глупость. По крайней мере, капитан не оплошал:

– Когда это произошло? – сразу посуровел Ндафа. – И как?