Царь Гильгамеш

— Он считает, что будет легко скинуть Ди Лоренцо на первом этапе, а у республиканцев никого нет, так что момент подходящий для его выдвижения.

— Это точно, — сказал я. — На полный рабочий день?

— Большую часть года сокращенный, затем, с осени девяносто шестого до дня выборов в девяносто седьмом полный. Ты можешь выделить для нас место в своем расписании? — спросил Хейг.

— Это же ведь не просто консультационная работа, Хейг. Это значит лезть в политику.

— Ну и?…

— Для чего мне это нужно?

— Никому ничего не нужно кроме пищи и воды время от времени. В остальном — кому что нравится, — разъяснил Мардикян.

— Я ненавижу политику, Хейг, особенно местных политиков. Я их достаточно нагляделся, составляя свои прогнозы. Приходится съедать слишком много дерьма. Приходится идти на компромисс с самим собой по стольким безобразным поводам. Нужно подвергаться стольким…

— Тебя не просят быть кандидатом, парень. Только помочь спланировать кампанию.

— Только! Ты требуешь года моей жизни и…

— Что заставляет тебя думать, что Куинну понадобится только год?

— Ты делаешь это ужасно соблазнительно.

Помолчав, Хейг сказал:

— Здесь заложены огромные возможности.

— Может быть.

— Не может быть, а да.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Но власть еще не все.

— Можно на тебя рассчитывать, Лью?

Либо я его соблазнял, либо он меня. Наконец я сказал:

— Для тебя цена будет сорок.

— Куинн может дать двадцать пять сейчас и тридцать пять когда начнут поступать пожертвования.

— А потом доплатит до тридцати пяти?

— Двадцать пять сейчас и тридцать пять, когда мы сможем позволить это себе, — сказал Мардикян, — никаких доплат.

— Почему я должен получать урезанную зарплату? Меньше денег за более грязную работу?

— За Куинна. За этот проклятый город, Лью. Он единственный человек, который может…

— Конечно. А я единственный человек, который может помочь ему.

— Ты лучший, кого мы можем нанять. Нет, неверно. Ты — лучший, Лью. Временно. Никакой грязной работы.

— Каким будет штат? — спросил я.

— Все концентрируется на пяти ключевых фигурах. Одной будешь ты, другой

— я.

— Как менеджер кампании?

— Правильно. Миссакян — координатор переговоров и связей на среднем уровне. Ефрикян — связь с небольшими городами.

— Что это значит?

— Попечитель. И финансовый координатор — парень по имени Боб Ломброзо, в данный момент воротила на Уолл-стрите, который…

— Ломброзо? Этот итальянец? Нет. Подожди. Это гениально! Вам удалось найти спонсора из уолл-стритских пуэрториканцев.

— Он еврей, — сказал Мардикян с сухой усмешкой, — Он говорит, что Ломброзо — старое еврейское имя. У нас потрясающая команда. Ломброзо, Ефрикян, Миссакян, Мардикян и Николс. Ты — наш знатный англосаксонский протестант.

— Откуда ты взял, что я буду с вами, Хейг?

— Я никогда в этом не сомневался.

— Как ты догадался?

— Думаешь, ты единственный, кто может видеть будущее?

9

Итак, в начале девяносто шестого, года, мы расквартировали наш штаб на девятом этаже старой, обдуваемой всеми ветрами башни на парк Авеню, с живописным видом на огромную секцию здания авиакомпании Пан-Америкэн, и начали нашу работу по превращению Пола Куинна в мэра этого города абсурдов. Работа не была трудной. Все, что нам нужно было — это собрать достаточное количество квалификационных петиций (это совсем легко: вы можете заставить нью-йоркцев подписать все, что угодно и выставить своего человека на всеобщее обозрение, сделать его известным во всех шести округах перед первым туром выборов). Кандидат был привлекателен, интеллигентен, просвещен, амбициозен, совершенно очевидно способен; так что нам не приходилось работать над созданием имиджа, никакой пластической, косметической работы.