Царь-гора

– А сам, видать, знаешь. Ну ты, Федька, и м… – с большим чувством сказал дед, изумленно садясь на стул. – Чего делать намерен?

– Одно из двух, – чуть побледнев, ответил Федор. – Или я их, или они меня. Третьего не дано.

Одевшись и накинув куртку, он пошел из дома.

– Стой, ты куда? Не дури, Федька.

Дед попытался перегородить собой дверь, но был решительно отодвинут с дороги.

– Ну иди, иди, терминатор недобитый, – крикнул он в окно. – Думаешь, напугаются?

От тревоги за Аглаю Федор так сжал челюсти, что ответить не было никакой возможности.

– А может, и напугаются, – немного успокоенно сказал себе дед Филимон. – Страшон Федька в гневе. Аж сердце дрогнуло.

Он закрыл окно, накапал в стакан валокардин, выпил и задумался.

Встречу ему назначили в двух километрах от поселка, возле автозаправочной станции на Чуйском тракте. Как только взгляд Федора остановился на синем внедорожнике с тонированными окнами, припаркованном у дороги, передняя дверца машины открылась. Он не спеша двинулся к джипу, запоминая номер. Но и без номера автомобиль было легко опознать: высокая посадка делала его подобием четырехколесного клоунского велосипеда – не хватало лишь веселенькой раскраски.

Федор разместился на сиденье. Машина тронулась.

– Ну? – сказал он.

– Не нукай.

Вымогателей было двое – один за рулем, второй сзади.

– Вы пригласили меня помолчать втроем? – немного раздраженно поинтересовался Федор.

– Не тряси нервами и слушай. У тебя последний шанс. Вернешь долг, гуляй свободно. Сколько на счетчике натикало, сказать или сам посчитаешь?

– Где девушка?

– В гостях у сказки, – сострил водитель. Он был чрезвычайно костляв и мог бы сыграть в кино Смерть: скулы и челюсти туго обтягивала кожа, в сочленениях голых безволосых рук хрящи выпирали так остро, что казались атавистическими шипами.

– Как вы меня нашли?

– В другой раз не свети рожу по ти-ви.

Федор закусил губу, проклиная на чем свет стоит технический прогресс человечества.

– Если девушку хоть пальцем…

– Замерзни, – грубо посоветовал второй бандит. – Все в твоих руках. Предупреждаю: исчезнуть не удастся. Сроку два дня. Наутро третьего твоя подружка умирает у тебя на глазах. Возможно, ей придется помучиться. Потом твоя очередь.

– Я верну деньги, – процедил Федор. В голове у него ощущалось некое упругое коловращение мысли, от которого стало даже немного щекотно. – Но за ними нужно ехать.

– Куда?

– В горы.

– В пещеру Али-бабы? – фыркнул костлявый.

– Угадали.

– За буратин нас держишь? – сказал второй. – Это тебе не на пользу.

Федор рассмотрел его в водительское зеркало: это был человек правильных геометрических очертаний. Лицо представляло собой прямоугольник, насаженный на квадрат шеи, с приделанным снизу треугольником подбородка. По бокам торчали овалы ушей, а посередине мигали кружочки выкаченных глаз. В целом он напоминал персонажа детского мультфильма, но Федор не мог вспомнить какого именно.

– А вы что, не знаете, как называются эти горы? – спросил он. – Алтан в переводе с древнетюркского означает «золотой».

– Короче, Миклухо-Маклай.

Федор сделал паузу, поскольку был уверен в облагораживающем влиянии театральных эффектов на людей простых и до сих пор не задумавшихся о смысле жизни. Затем сказал:

– Там золото.

Молчание длилось чуть дольше, чем требовалось для осознания факта. Федору это понравилось.

– Где? – страстно выдохнул водитель.

– В пещере.

– Сколько?

– Центнера полтора, – прикинул Федор.

– Кто еще знает? – спросил прямоугольный.

– По-видимому, никто. Скорее всего, оно лежит там с Гражданской войны.

– Откуда знаешь?

– Я профессионал, – без ложной скромности ответил Федор. – У меня нюх.

– Следопыт, что ли?

– Можно сказать и так.

– На машине проедем?

– Думаю, да. Только надо запастись продуктами. И бензином.

– Гляди, следопыт. Не на тот след заведешь, медведям тебя скормим. Говорят, они тут злые.

– Не то чтобы злые, – задумался Федор, – но пожрать любят. Оружие у вас, парни, надеюсь, имеется?

…Дорога большей частью проходила в молчании. Федор показывал путь, водитель тихо ругался по матушке, когда езда превращалась в автоальпинизм и в любую минуту мог заглохнуть двигатель. Второй бандит громко поглощал чипсы, пачку за пачкой, и время от времени лаконично комментировал увиденное за окном: «Лепота…»

Августовская осень в горах разгулялась не на шутку. Леса поржавели и попрозрачнели, лиственницы сбрасывали иголки, делаясь похожими на эротические грезы юности. Пастухи перегоняли стада ниже и попадались чаще. Федор старался не думать, так как подозревал: додуматься сейчас можно до такой нежелательной и опасной мысли, которая заставит его сказать, что про золото в пещере он пошутил. В то же время он понимал, что означают подобные сомнения. Они означали существование в его голове еще более опасной мысли, от которой, будь она извлечена из глубин, зашевелились бы волосы – столь откровенной мистикой шибало бы от нее. Возможно, он даже не поверил бы ей и попытался отстраниться от нее, чтобы сохранить веру в себя. Но не было никакой уверенности, что это удастся.