Царь грозной Руси

Повзрослели и младшие дети Екатерины Медичи — Генрих, Маргарита и Франсуа. Но они росли в больной атмосфере «летучего эскадрона», фрейлины-шлюхи были их няньками, подружками в играх. И принцы с детства прониклись этой атмосферой, их сознание зациклилось на плотских удовольствиях. Генрих и Франсуа проявляли явные бисексуальные наклонности, красили губы, подводили брови, наряжались в дамские платья. А Маргарита, будущая «королева Марго», стала нимфоманкой. Еще девчонкой она начала с родного брата, и впоследствии без стыда признавалась, что Генрих «был первым, кто задрал мне юбку». Испробовала связь и с двумя другими братьями, с Гизом. А дальше стала забавляться со всеми подряд. Любимым ее приемом было пригласить человека как бы по делу, он попадал в темную комнату, где горело сто свечей, а на черной простыни возлежала обнаженная Марго. Как и братья, она не довольствовалась противоположным полом. Ввела обычай, чтобы фрейлины целовали ей не руку, а грудь, а ее постоянной партнершей стала дочь маршала Жилонна де Ториньи.

Поведение Марго даже для французского двора «зашкаливало» все пределы. Периодически мать и Карл IX учили ее, избивали за закрытыми дверями, но ничего не помогало. А тем временем междоусобица опять выдыхалась. Погиб лучший полководец гугенотов Конде, католики одерживали победы. Но это возвышало авторитет не короля, а Гиза. И у Екатерины Медичи вызрел план прекратить войну — выдать Маргариту за Генриха Наваррского. Примирить католиков и протестантов, не допустить триумфа Гизов, а ко всему прочему, угомонить дочку. Побитые гугеноты согласились. Эффективно поработала и любовница короля. По ее уговорам Карл IX ласково принял адмирала Колиньи, ввел его в королевский совет, отвалил в подарок 150 тыс. ливров и аббатство с доходом в 20 тыс. (В том, что вождь еретиков получил аббатство, никто не усмотрел святотатства, главное-то было — доход).

18 августа 1572 г. в Париже состоялась свадьба короля Наваррского и Марго, на нее отовсюду понаехали гугеноты. Праздновали и бракосочетание, и гражданский мир. Но протестанты задирали носы, вели себя, как победители. А Колиньи с помощью Марии Туше совершенно подчинил короля своему влиянию, требовал объявить войну Испании. Неуравновешенный Карл загорелся, возмечтал себя великим военачальником… Вот тут-то ужаснулась королева-мать. Для ослабевшей Франции столкновение с испанцами стало бы катастрофой. Мало того, против короля тут же выступило бы все католической население во главе с Гизами, Филипп II был их союзником.

Но переубедить сына мать не смогла. И тогда она метнулась в обратную сторону — к Гизам. Посовещавшись, решили устранить Колиньи. Наняли убийцу, он стрелял в адмирала, но всего лишь ранил. Собравшиеся в столице протестанты возмутились. Стрелка опознали, требовали найти заказчиков. Ходили по улицам, выкрикивая воинственные призывы, устраивали у дворца митинги, потрясая шпагами. Королева-мать и Гизы обратились к Карлу IX, указывая на буйную вооруженную толпу. Заверили его, что гугеноты готовят переворот, и надо казнить их вождей. А перепуганный король впал в очередной приступ бешенства, которые периодически на него накатывали. Стал ломать мебель, бить посуду и орать: «Убить их всех!» Но как раз это и требовалось. В ночь на 24 августа (день св. Варфоломея) отряд Гиза ворвался в дом Колиньи и прикончил всех, кто там был. Зазвенел колокол, подавая сигнал…

Подготовленные группы ринулись убивать по спискам, по 200 адресам. Гугенотов резали, выбрасывали из окон. Горожане, видя такое дело, с удовольствием подключились. На улицы высыпали толпы народа. Под шумок громили богатые дома, магазины, ювелирные лавки — без разбора веры. Брат короля Генрих целенаправленно послал своих слуг, чтобы грабить. Убивали всех, на кого крикнули, что он еретик. Мечущихся сонных людей, иногда просто попавших под руку, истребляли с невероятной жестокостью. Раздетых женщин, выскочивших из постелей, гоняли по улицам с побоями и улюлюканьем. Глумились, терзали на части. Убивали детей, предварительно «окрестив» кровью родителей. Настоящая охота шла за беременными, чтобы вспороть животы. Сам король, перевозбудившись, прыгал у окон Лувра и стрелял в пробегающих людей.

Наутро Париж представлял жуткое зрелище. Всюду валялись тела, отрубленные головы, руки, ноги, выпущенные внутренности. Екатерина Медичи и ее фрейлины совершили прогулку по городу и при этом, как писал Сюлли, «доставляли себе сладострастное удовольствие созерцать известные мужские органы у голых трупов». Груды тел скопились в Сене на отмели у холма Шатийо — только в одном этом месте насчитали 1100 человек, их зарыли на острове, где сейчас стоит Эйфейлева башня. А вслед за Парижем по всей Франции покатился «Варфоломеевский сезон» — гугенотов резали в Ла-Шарите, Мо, Бурже, Орлеане, Анжере, Сомюре, Труа, Руане, Бордо, Тулузе, Альби. Историки осторожно оценивают, что в Париже вырезали 2–3 тыс., а всего за две недели было перебито 30 тыс. человек [52].