Царь грозной Руси

Особенностью Прибалтики было резкое национальное неравноправие. Феодалами, купцами, членами ремесленных цехов могли быть только немцы. Эстонцам и латышам отводилась участь слуг, чернорабочих, крестьян — причем крепостных, свободных крестьян здесь не существовало. А крепостное право было самым суровым в Европе. В 1518 г. в Ливонии провели кодификацию права, взяв за образец римское, и крестьян, по прямой аналогии, приравняли к римским рабам. Землевладелец имел над ними неограниченную власть вплоть до смертной казни. Из всех европейских стран только в Прибалтике практиковалась розничная торговля крепостными — цена человека составляла 40–50 марок, за красивую девушку или хорошего мастера можно было выручить больше [17].

Получив взбучку от Ивана III, Ливонский орден вел себя тихо. Периодически продлял договоры с Москвой, позволял торговать через свою территорию. А это было очень важно. России принадлежало устье Невы, но оно было болотистым, неудобным для мореплавания. Считалось, что строительство здесь большого порта будет стоить слишком больших жертв и издержек, и вся балтийская торговля шла через Ригу, Ревель и Нарву. Через них наша страна продавала на Запад воск, сало, хлеб, мед, лен и закупала товары, в которых испытывала нужду. При Иване III на Печоре уже были открыты серебряные рудники, но медных найти еще не удалось. А медь требовалась для литья пушек, колоколов. Русским купцам, выезжавшим за границу, поручалось от правительства скупать даже медный лом. Еще не было открыто своих месторождений свинца, олова, нужных для изготовления пороха селитры и серы. И как раз из-за этого балтийская торговля имела для России такое большое значение.

Рядом с Ливонским орденом, захватывая Восточную Пруссию и часть Литвы, располагался Тевтонский. Его состояние было примерно таким же, как Ливонского, но он попал в зависимость от польских королей. А одновременно являлся частью Германской империи. Впрочем, подобная юридическая путаница была в Европе нередкой.

Польша и Литва (включавшая современную Белоруссию, правобережную Украину и западные районы России) являлись разными государствами, у них действовали свои правительства, но они были связаны личной унией, имели одного монарха. Пост великого князя Литвы был наследственным, а короля Польши — выборным, и на престол всегда избирали литовского великого князя из династии Ягеллонов, чтобы сохранить эту связь. На внешней арене поляки и литовцы обычно действовали вместе. В XV в. родственники Ягеллонов получили также короны Чехии и Венгрии, и складывалась весьма внушительная коалиция.

Но Польшу и Литву ослабляла анархия панов. Власть монарха здесь была очень ограниченной, все вопросы решали магнаты в сенатах и сеймах. Многие из них были богаче короля. Своевольничали, не считались с королем и законами, австрийский просол Герберштейн писал: «Они не только пользуются неумереной свободой, но и злоупотребляют ею». Войско состояло из отрядов тех же панов, и дисциплина была отвратительной. На войну они собирались медленно, часто действовали по своему разумению и спешили поскорее разъехаться по домам. При набегах татар предпочитали отсиживаться в замках, предоставляя хищникам грабить и пленять крестьян. Зато периодически воевали друг против друга. Полноправными в Польше и Литве считались только дворяне, а простолюдины находились в полной зависимости от них.

Герберштейн сообщал: «Народ жалок и угнетен… Ибо если кто в сопровождении слуг входит в жилище какого-нибудь поселянина, то ему можно безнаказанно творить что угодно, грабить и забирать необходимые для житейского употребления вещи и даже жестоко побить поселянина». «Со времен Витовта вплоть до наших дней они пребывают в настолько суровом рабстве, что если кто будет случайно осужден на смерть, то он обязан по приказу господина казнить сам себя и собственнноручно себя повесить. Если же он откажется исполнить это, то его жестоко высекут, бесчеловечно истерзают и тем не менее повесят. Вследствие такой строгости, если судья или назначенный для разбора дела начальник пригрозит виновному в случае его замедления или только скажет ему: „Спеши, господин гневается“, несчастный, опасаясь жесточайших ударов, оканчивает жизнь петлею» [18]. Крестьяне 5–6 дней в неделю работали на барщине, платили высокие налоги в казну, различные подати землевладельцу. Но и шляхту эти поборы не обогащали. В Польше и Литве было принято жить весело, закатывать праздники, пиры, охоты. Средства, выжатые из крестьян, быстро спускались, а наживались торговцы и ростовщики из евреев.